Беседовал с героем Андреас ПАТЦ
Встретиться с человеком, прошедшим Бухенвальд, – событие.
Я ожидал увидеть сурового, закаленного жизненными передрягами, строгого к себе и окружающим старика.
Поэтому добрые глаза, открытая, обаятельная улыбка, подтянутость и бодрость моего, совершенно не тянувшего на свой почтенный возраст, собеседника, привели сначала в некоторое замешательство.
Оно, впрочем, быстро испарилось, ибо беседовать с Григорием Васильевичем – одно удовольствие.
Из досье
Григорий Васильевич ЗИНЧЕНКО родился 24 марта 1925 г. в Харьковской губернии (Украина), в семье служащих. Пережил голод 1933 года. До начала Второй мировой войны работал кочегаром на литейном заводе. В 1942 г., в возрасте 18-ти лет, был отправлен на принудительные работы в Германию.
Полтора года работал на военном заводе под Дрезденом, но, не выдержав каторжного труда, бежал. Через три дня был пойман и помещен в дрезденскую тюрьму. После жестокого физического наказания был отправлен в концентрационный лагерь Бухенвальд. 5 марта 1945 г. снова совершил побег, 45 дней прожил в лесу без пищи и питья. И тогда, в состоянии полного истощения, впервые обратился к Богу в молитве; произошло чудо – неожиданно появились силы, беглец выжил.
Был освобожден и отправлен в СССР американцами. Затем пять лет должен был отслужить в Красной армии и лишь после этого получил возможность вернуться домой. В 1950 г. женился, вместе с супругой Варей воспитал шестерых детей. Жена, не дожив одного месяца до золотой свадьбы, погибла в автокатастрофе.
С марта 1991 г. проживает в США, имеет 24 внука. По настоянию детей написал книгу «Побег из Бухенвальда», ставшую бестселлером и переведенную ныне на разные языки. Своей задачей считает помощь сиротам в Украине. Все силы и средства отдает на реализацию проектов помощи сиротским домам Украины.
– Григорий Васильевич, я слышал, что две недели назад вы вновь посетили Бухенвальд?
– Нынешний музей Бухенвальд не имеет ничего общего с тем, который был на самом деле. Всё скрыто. Когда-то я смотрел фотографии настоящего Бухенвальда: парики, сделанные из женских скальпов, перчатки из человеческой кожи – не для слабонервных, в общем. Это всё кем-то уничтожено или благоразумно спрятано.
Я нашел свой, 47-й барак. На этом месте теперь столбики, фонтаны... Единственное здание, которое осталось целым и невредимым, – крематорий. Возможно, намеренно оставили в надежде, что ещё пригодится (улыбается), – Бог знает.
– И какие же впечатления?
– Было больно! Я подумал: «Неужели я был таким страшным преступником, что заслужил подобное наказание?!» Всё мое преступление заключалось в том, что я, не выдержав адского труда, бежал. Боль, давно утихшая боль, вновь дала знать о себе. Конечно, нахлынули воспоминания. Но как только обстановка сменилась, и я попал в дом моих радушных братьев и сестёр-христиан, «минорное» настроение уступило место радости. Слава Богу за всё!
– Помните свой номер, присвоенный вам в Бухенвальде?
– Полностью не помню. Знаю только, что он был пятизначным и начинался цифрами 58... Бирка с надписью «Buchenwald» и номером была нашита на арестантскую рубашку, которую у меня забрали в Красной армии коммунистические активисты. Благодаря этой рубашке я избежал расстрела.
– А как это было?
– На политзанятиях я выразил свою точку зрения на то, как строился социализм: чтобы вынудить людей отдать золото, искусственно был организован голодомор. Той же ночью меня повели в лесок – «поговорить!»
– Кто повел?
– Так называемая «тройка». Они увидели упомянутую рубашку, и это меня спасло. Реликвию конфисковали, а меня заставили подписать бумагу, что «на протяжении всей моей жизни, ни в каком месте я не буду говорить о голоде 1933 года на Украине, т.е. клеветать на советский строй». Моя подпись означала: если хочешь жить, молчи.
– Вы впервые посетили Германию со времён войны?
– Впервые, хотя желание имел давно. Но, несмотря на огромное желание, не имел возможности, я ведь всю пенсию трачу на детей-сирот. Однажды вернулся с Украины с тремя долларами в кармане, а до пенсии еще 10 дней. Сам понимаешь, что ни о какой поездке в Германию не могло быть и речи... Так что моя давнишняя мечта осуществилась только теперь.
– Вот вы здесь гуляете по улицам, смотрите в лица прохожих... Нет чувства обиды, каких-то других ассоциаций?
– Обиды ни на кого не осталось. Более того, смотрю на всех, как на братьев. Многие из них стали мне близкими и почти родными. Даже в Америке, если мне встречается немец, то я принимаю его за брата.
– Где-то сейчас, возможно, ещё живет палач Гримберг, описанный в вашей книге «Побег из Бухенвальда» и, наверное, получает хорошую пенсию. Что бы вы сказали ему, если бы довелось встретиться?
– Я бы повторил слова Иосифа, сказанные братьям: «...Не печальтесь и не жалейте о том, что вы продали меня сюда; потому что Бог послал меня пред вами для сохранения вашей жизни...» (Быт. 45:5). Я пережил страдания и голод, поэтому могу теперь сострадать голодающим сиротам. Да ведь и в СССР издевались над людьми не меньше.
– Какие события вашей жизни вы не стали описывать в книге и почему?
– Кое-что упустил потому, что просто забыл, всё-таки столько лет прошло... То, о чём приходилось часто рассказывать, конечно, осталось в памяти. О чем-то намеренно умалчивал, так как мог своим рассказом навредить братьям. Например, о многочисленных судебных процессах над христианами в СССР. У нас, например, был брат Иван – около двух метров ростом, здоровый, косая сажень в плечах. Так вот, ему приписывали «посягательство на жизнь и здоровье граждан Советского Союза». Свидетельница-«потерпевшая» дала показания в суде, что он, дескать, пытался принести её в жертву. Как будто намеренно повел через кладбище и стал рассказывать о том, как Авраам приносил в жертву Исаака, намекал, что такие жертвы угодны Богу. «В какой-то момент я споткнулась, он подхватил меня на руки, смотрю, а у него уже нож в руках, – в общем, хотел принести меня в жертву. Хорошо, что мне удалось вырваться и убежать». Судья спрашивает брата: «Что вы можете ответить на эти обвинения? Вот, перед вами живой свидетель». – «Да что же я могу сказать, люди добрые? – отвечает. – Посмотрите на мои трудовые руки. С этих рук ни одному колхозному быку не удалось вырваться. Вы думаете, эта девчонка смогла бы вырваться?!» Все присутствовавшие в зале рассмеялись.
Если всё описывать, то в одну книгу не уложишься.
– Как же люди, будучи фактически рабами, могли так искренне любить своего тирана – Сталина?
– Это прививалось с детства. Нам говорили, что за пределами СССР – не жизнь, а каторга. Мы верили и от всей души пели: «Широка страна моя родная...» Нам не с чем было сравнивать, мы же были отрезаны от мира. Война на многие вещи открыла глаза. Кстати, когда в Украину пришли немцы, они вновь открыли некогда закрытые коммунистами церкви, дали возможность людям поклоняться Богу. Многие люди каялись в то тяжелое время.
– В самые тяжелые моменты было ли ощущение безысходности, конца, или вы предчувствовали, что останетесь в живых?
– Дважды я видел один и то же сон, каждый раз в то время, когда принимал решение бежать. Во сне я слышал голос: «Впереди преграда, если ты преодолеешь её, останешься жив». Бегу дальше (во сне), за мной погоня, вижу, мне надо преодолеть забор. Подошел ближе, увидел, что забор защищен высоковольтными проводами, а между ними – огни. Вдруг вижу внизу кусок резины, пролез под ней и так обрадовался освобождению, что запел во сне. Проснулся и подумал: всё, буду жить, в это я верил. Правда, однажды моя надежда померкла – случилось это тогда, когда «замаячил» впереди крематорий. Но как только опасность прошла, вывели из подвала на строительство дорог, вера вновь воскресла.
– Но это была ещё вера в спасение от смерти, не живая вера в Бога?
– Нет, в Бога я уверовал уже после побега, когда жил в лесу. Он чудом спас меня, и я поверил, что моё спасение – Его рука, что я Ему не безразличен, что я нужен Ему. И сейчас я рад, что могу быть Ему полезным, хотя устаю. Не так давно я попросил у Него освобождения от моего труда, Он меня и освободил: резко повысился сахар в крови. Друзья говорят: что с тобой случилось? «Не знаю, – говорю, – в глазах всё плывёт, посмотрю на жену, а в глазах три жены ходят". Пошел к врачу, он удивляется: «Как вы еще ходите?»
В ближайшее воскресение было в церкви хлебопреломление. Я молюсь: «Господи, Твоя кровь чистая и святая. Она и мою кровь может очистить и исцелить». Прихожу домой, говорю жене: «Сегодня у меня кровь будет нормальная». Вечером замерили сахар в крови... С тех пор я выбросил все диеты и таблетки, кушаю всё подряд и чувствую себя прекрасно. Но знаю, Бог не хочет отпускать меня «на пенсию» – рано.
– А старые раны, оставшиеся после побоев и бичеваний, не беспокоят?
– Нет. Я ведь был молодым, всё быстро заживало. В армии я стал быстро поправляться, и это меня даже беспокоило. Спросил в санчасти врача: «Почему я так быстро поправляюсь?» Он отвечает: «Ты же сам рассказывал, что месяц питался в лесу желудями». – «Ну и что?» – не понял я намёка. «Как что, – говорит, – в Украине вырос и не знаешь, что желудями кормят свиней, чтобы быстрее набирали вес». Мы потом часто смеялись по этому поводу.
– Если попытаться выразить вашу жизнь одним библейским стихом, какой бы вы стих выбрали?
– Я уже его привёл – Бытие 45:5.
После беседы меня долго не покидало ощущение прикосновения к чему-то светлому и доброму. На обратном пути не мог думать ни о чем другом: «Как же дивен Господь, Который в таких тяжелых переживаниях способен вселить в сердце радость!»
Живи еще долго, Григорий Васильевич, ты нужен не только сиротам в Украине...
Беседовал Андреас ПАТЦ
© Фото: http://andy-777.livejournal.com
