Тезисы доклада о. Инокентия Павлова:
1. Говоря о задаче нового издания своего известного труда Кюнг пишет: «Для автора во всем было важно разъяснить не столько вопросы христианской догматики, сколько – конечно, всегда в свете личности и судьбы самого Иисуса Христа – объяснить, что значит быть христианином на практическом уровне. На это указывало уже первоначальное название книги „Быть христианином“! Это подчеркивается и в новом названии ее краткой редакции: „Христианский вызов“! ». Однако прежде чем подойти непосредственно к Иисусу из Назарета, Ганс Кюнг обращается к некоторым темам прежнего издания своей книги, писавшейся четыре десятилетия тому назад. Делает он это, очевидно, с целью последующего ответа на вопрос о том, в чем же теперь состоит христианский вызов. Причем не иначе, как в свете жизни и учения Иисуса. Первой в этом ряду становится тема секулярного мира, в котором проходила долгая и при этом весьма плодотворная жизнь автора. «В наше время, — указывает в связи с этим Кюнг, — человек прежде всего желает быть человеком. Не сверхчеловеком, но и недочеловеком. Полностью человеком – и в как можно более человечном мире. Разве не удивительно, насколько человек овладел миром, как он отважился на прыжок в космос и, еще ранее, на спуск в глубины своей собственной души? Разве не удивительно, что тем самым он взял в свои руки многое, и даже почти все то, за что раньше отвечали Бог, сверхчеловеческие и сверхмировые силы и духи, и действительно стал взрослым?» . Здесь явно просматривается аллюзия к психоанализу Зигмунда Фрейда, но куда важнее оказывается аллюзия к Дитриху Бонхёфферу с его идеей взросления человечества (во всяком случае, европейского) и, соответственно, с утратой исторической церковью языка, на котором бы она могла с ним изъясняться . Тем не менее, Кюнг пытается найти язык, на котором бы он как богослов мог говорить с секулярным миром. Да и не только он сам, но, что куда для него важнее, современные ему христианские церкви. Для него это важно еще и потому, что даже внутри христианского мира они не находят «ясных практических решений» относительно вопросов «веры и церковного устройства» . Посему Кюнг предлагает историческим христианским церквам обратиться к вопросам практического христианства, когда бы они «легко договорились <…> в отношении своих требований к обществу». «В Риме и Женеве, в Кентербери, Москве и Солт-Лейк-сити, — пишет он далее, — можно было бы, по крайней мере, теоретически, подписать следующую гуманистическую программу: развитие человека и человечества; защита прав человека и религиозной свободы; борьба за устранение экономической, социальной и расовой несправедливости; требование международного взаимопонимания и ограничения вооружений; восстановление и сохранение мира; борьба с неграмотностью, голодом, алкоголизмом, проституцией и торговлей наркотиками; медицинская помощь, здравоохранение и другие виды социальной поддержки; помощь находящимся в нужде людям и жертвам природных бедствий…» . Данный пассаж из книги 1974 г. не случайно оказался в новом ее сокращенном варианте. Здесь явно просматривается концепция Weltethos, разработанная Кюнгом уже на рубеже тысячелетий, но которая возводится им изначальной вести Иисуса.
2. Начиная с середины 1950-х гг. и особенно во времена, когда Кюнг писал свою «знаменитую» книгу, стало принято (и справедливо) сравнивать провозвестие Иисуса с учением Кумранской общины. Это, действительно, обогатило взгляд исследователей на общую картину религиозно-политической жизни, в которой действовал Иисус. В связи с этим весьма ценным мне представляется следующее наблюдение Кюнга: «Он (Иисус) не принадлежал истеблишменту или революционной партии и не хотел уходить от обычной жизни и быть аскетичным монахом. Очевидно, Иисус не соответствовал той роли, которую ожидали, которую некоторые связывают со святым или святоподобным человеком или даже пророком. Для этого он был слишком нормальным – в своей одежде, в своих трапезных обычаях, во всем своем поведении. Он выделялся не благодаря своему эзотерически-благочестивому стилю жизни, он выделялся благодаря своей вести. А она была совершенно противоположна эксклюзивной, элитарной идеологии „сынов света“. Не люди производят разделение, лишь Бог, видящий сердца, может сделать это. Иисус возвещает не суд мести над чадами мира и тьмы, не царство для элиты совершенных. Он возвещает Царство безграничной благости и безусловной благодати именно для потерянных и бедствующих. В отличие от мрачного учения Кумрана и строго призыва к покаянию Крестителя, весть Иисуса является необычайно радостным известием. Сложно определить, использовал уже сам Иисус слово „евангелие“ или нет. Однако то, что он хотел сказать, в любом случае, было не грозной вестью, но во всеобъемлющем смысле слова „радостной вестью“. Прежде всего для тех, кто не является элитой и знает об этом» . Здесь требуются некоторые пояснения для русскоязычного читателя относительно выделенной Кюнгом формулы Царства, возвещаемого Иисусом. Выражение «потерянные и бедствующие» есть прямая аллюзия к притче, которая по-славянски и по-русски называется «О блудном сыне», тогда как в европейских языках она именуется не иначе как «О потерянном сыне» (см. сказанное в Лк 15:24,32). Так, человек, оказавшийся потерянным для Бога и бедствующий, а точнее испытывающий моральный дискомфорт вследствие своего положения, при возвращении к Богу как к любящему Отцу становится причастником той самой безусловной благодати, т.е. любви, которая не считается с теми или иными заслугами.
3. Развивая эту тему, Кюнг приходит к следующему, на мой взгляд, очень важному наблюдению, позволяющему понять – что есть оригинальное, т.е. настоящее христианство: «Никакая дискуссия не может скрыть факт, что Иисус был на стороне бедных, плачущих, голодных, безуспешных, безвластных, незначительных. Богатых, собирающих сокровища, которые могут уничтожить ржавчина и моль и могут похитить воры, и прилепляющих свое сердце к богатству со всей их скупостью, он приводит в качестве устрашающего примера. Успех, социальное восхождение не значат для него ничего: возвышающий себя будет унижен – и наоборот. Иисусу чужды люди, которые в уверенности и безопасности сковали себя преходящими благами этого мира. Человек должен принять решение, он не может иметь двух богов. Там, где богатство встает между Богом и человеком, где человек служит деньгам и делает деньги идолом, там звучат слова „горе богатым“, которые Лука, вероятно, сам противопоставляет словам о блаженстве бедных» . Здесь, пусть и несколько по касательной, Кюнгом затронута очень важная, еще со времен Давида Штрауса, проблема подлинных слов Иисуса (ipsissima verba Jesu). Думаю, что Кюнг прав, относя, сказанное в Лк 6:24 и дал. не к самому Иисусу, а к Sitz im Leben (месту в жизни) общины, по всей видимости иудео-христианской, терпящей бедствие после катастрофы Иерусалима 70 года. Впрочем, и сказанное в Лк 6:20b: «Блаженны нищие, потому что ваше есть Царство Бога», вопреки авторитетному мнению Иоахима Иеремиаса (1900–1979) , я бы также отнес к интерпретации указанной общиной в указанное время подлинных, на мой взгляд, слов Иисуса в Мф 5:3. Не стану теперь развивать эту тему, поскольку это заняло бы слишком много времени и места. Отмечу лишь, что наблюдения Кюнга за словами и делами Иисуса и их историческим контекстом очень даже пригодятся в будущих дискуссиях.
4. Теперь пора перейти к теме Иисуса как Христа, Сына Божьего. Какова же функция Иисуса в этом качестве в христологии Кюнга? Здесь она определятся как представительство . В связи с этим Кюнг отмечает: «Уже в земной жизни исторический Иисус из Назарета, поскольку он провозглашал Царство и волю Бога словом и делом, выступил как публичный поверенный в делах Бога. <…> Он жил, страдал и боролся на основании необъяснимого опыта Бога, присутствия Бога, уверенности в Боге, даже из уникального единства с Богом, которое позволяло ему обращаться к Богу как к своему Отцу. Тот факт, что в общине его называли „Сыном“, мог быть отблеском, падающим на его лик от благовествуемого Бога Отца. Ввиду этого был понятен переход к традиционному титулу „Сын Божий“» . И уже говоря о послепасхальном Иисусе как о превознесенном Христе, Кюнг пишет: «Даже как возвышенный к Богу, Иисус, возвещавший не себя самого, но Царство Божье, не стал самоцелью. Именно как Сын Божий, как представитель, делегат, заместитель он является во всем живым указанием на Бога Отца, который больше его . Он – „предтеча“ Бога по отношению к людям, прежде чем сам Бог достиг их. И одновременно он – „предтеча“ людей по отношению к Богу, идентифицируя себя со следующими и не следующими за ним. Его господство еще не окончательно. Оно предварительно, провизорно. Оно пребывает под знаком «уже, но еще не“, между исполнением и завершением, временем и вечностью. Тем самым цель истории, возвещенная Иисусом, не изменилась ввиду того, что он стал из вестника возвещаемым: целью было и остается Царство Божье, в котором победило дело Божье, абсолютное будущее стало настоящим и представитель возвратил свое господство тому, кого он представлял, чтобы Бог был не только во всех, но и всем во всех» . Здесь Кюнг в основном следует христологии Павла, причем не только прямой аллюзией к 1 Кор 15:25–28, но и имплицитной к Рим 8:18–21, имея в виду упоминание Павлом «творения», т.е. человечества, которое «также будет освобождено от рабства тлению к свободе славы детей Божьих». На Павла здесь же указывает и обозначение его керигмы, данное еще в 1936 г. Чарльзом Доддом .
5. Ну а как быть с церковью, основанной Иисусом? Этот вопрос, как известно, является самым притыкаемым камнем в вот уже более столетия длящихся экуменических диалогах и полилогах. Кюнг выводит его из тесных экклезиологических рамок, открывая ему широкий простор общественных отношений. Вот что он в связи с этим пишет: «Иисус требует от своих учеников добровольного служения без порядка старшинства. Там, где индивидуум или группа идет по пути Иисуса Христа, не требуется несбыточного уничтожения субординации в обществе. Однако предлагается общее взаимное служение как новая возможность общественной жизни» . Это высказывание принципиально важно. По сути, оно предваряет одно из важнейших открытий «третьего поиска» исторического Иисуса, сделанного Джоном Домеником Кроссаном, а именно безброкерного характера Царства Бога, возвещаемого Иисусом, в котором отсутствуют привычные в религиозной и политической сферах отношения патроната-клиентуры .
Как видим, основные идеи Кюнга относительно теологии и антропологии, христологии и экклезиологии, высказанные им без малого четыре десятилетия тому назад, не только не утратили актуальности, но явили собой классические места как для современного богословия, так и для научного изучения христианства как оригинального, так и исторического.