Александр Величко, епископ Церкви Божьей в Беларуси побывал в особенной миссионерской поездке в Пакистане.
Удручающая нищета жизни большей части населения, самой страны, грех во всех его проявлениях как обыденность, но самое печальное - духовная нищета, можно сказать, деградация самих евангельских церквей – вот неполная печальная картина жизни пакистанцев. Духовная помощь пастора Александра, как служителя во всех сферах, была как нельзя кстати. Нам он рассказал о своей поездке, в которой был именно как слуга Божий, потому что услышал призыв от Господа поехать туда.
- Александр, чья была идея вашей поездки в Пакистан?
Идея, несомненно, Божья. Мне позвонил пастор из Пакистана и сказал, что на молитве Господь сказал ему, чтобы он пригласил меня и, что мой приезд будет большим благословением для их Церкви. Я не поверил и предложил молиться. Я постоянно возвращался к этой мысли, до тех пор, пока не стал действительно молиться об этом и собирать информацию. Через некоторое время я ответил пастору из Пакистана, что готов приехать, если будут финансы. Финансы появились. И вскоре меня благословляли на пасторской конференции Церкви Божьей. Братья поддержали и финансами и молитвенно. Некоторые общины были в посте во время всей моей поездки.
- Какая цель вашего столь необычного миссионерского путешествия?
Я уверен, что главной целью стало познакомиться с ситуацией и принять решения. После поездки мы решили начать более серьезное служение в Пакистане. Создано Славянско-Пакистанское миссионерское общество, основной целью которого является служение пробуждения в Пакистане. Я уверен, что наши Церкви много могут принести туда. В марте планируется новая поездка, уже большой командой. Мы планируем поехать на машинах через Узбекистан.
- Кто еще бывал там до вас? Кто были первые миссионеры?
До меня там было много людей, но, к сожалению, наших побывало не так много. Из всех моих знакомых служителей никто не слышал о наших евангельских верующих в Пакистане. Первыми миссионерами там были братья из английских миссионерских обществ, которые служили там более 200 лет назад. Теперь там очень мало миссионеров.
- Ваше первое впечатление, когда вы только прилетели туда?
Как только я ступил на пакистанскую землю, меня тут же обдало жаром. После нашего свежего воздуха - душный и пыльный воздух Карачи. Город лежал в полукилометре от аэропорта и шумел так, что казалось, идет средневековая война. Было неуютно и немного страшновато, потому что везде слышалась гортанная речь, звучавшая на повышенных тонах. Люди разговаривали друг с другом, так, как у нас бы просто скандалили.
Как только я вышел из здания аэропорта, – понял, что что-то не так. …. Пастор из Карачи меня не встретил. Поэтому я позвонил другому пастору - Рашиду из Лахора и, как смог, объяснил ситуацию. Он жизнерадостно пригласил меня сегодня же лететь к ним.
- Вас никто не встретил, хотя обещали. Как вы добрались до семьи пастора Рашида, не зная языка?
Я решил лететь в Лахор, хотя общее впечатление о пакистанском христианстве уже было испорчено. Подойдя к билетным кассам, я попал еще в одну затруднительную ситуацию: я не знал местного языка и не мог элементарно объяснить, что мне нужно.
Я отошел и просто стал молиться: "Господи, – Ты послал меня сюда. Что я здесь делаю? Я не могу улететь обратно, потому, что мой билет нельзя ни обменять, ни сдать. У меня хватит денег только долететь до Лахора и вернуться сюда. Помоги мне. Покажи, что это Ты меня послал". Не могу быть уверенным, что молился именно такими словами, но суть такова.
Я закончил молиться и присел в зале ожидания, достал книжку доктора Добсона и начал ждать. Ждал несколько часов и уже вспомнил старый анекдот про человека и обезьяну. Решил начать действовать самостоятельно, и передо мной появился он…
"Привет" – сказал он на чисто русском с едва заметным восточным акцентом. "Привет" – ответил я с едва заметным волнением в голосе. "Идем, помогу", - сказал он и взял мою сумку. Мы двинулись к кассам. Он остановился перед свободной кассой и о чем-то затарахтел с кассиром. Они смеялись и обменивались какими-то шутками несколько минут. Потом он повернулся ко мне и спросил: "Когда назад?" Я сказал, что 29 ноября, потому, что … Но он уже не слушал и начал новый раунд переговоров с кассиром. Так продолжалось довольно долго, пока я не заплатил деньги, и не получил билет на завтра. Он повел меня к стоянке такси, назидая по дороге: "Здесь все люди хитрые, но ты не пасуй перед ними, если они назовут цену, ты смело говори меньше, если будешь тверд, они, скорее всего, согласятся". Я слушал и удивлялся, откуда он появился? И почему этот человек мне помогает?
"Сейчас тебя отвезут в гостиницу, там переночуешь, завтра вернешься сюда и полетишь туда, куда нужно…" Сказал и просто исчез. В сердце звучал голос: "ты хотел знамение? Этого тебе достаточно? " Я ехал в такси и тихо плакал, глядя на грязные улицы проплывавшего мимо города.
Карачи поразил меня откровенной нищетой. Возможно, это был так называемый культурный шок, но я действительно был настолько поражен тем, что увидел, что просто не мог какое-то время прийти в себя. Мне казалось, что я в нереальной стране. Кругом были люди одетые в грязную и рваную одежду, сидевшие прямо в грязи и евшие что-то руками. Грязные неоштукатуренные дома с совершенно неуместными вывесками типа "Кока-Кола" и разведенными прямо под стенами кострами, на которых люди готовили пищу, прилепились один к другому. Все это напомнило мне место из Писания, где псалмопевец говорит про Иерусалим, что это "город, слитый в одно".
Еще одной поразившей меня особенностью Пакистана стала дорога. Никаких правил, кроме одного: кто наглей, тот и прав. Есть такой анекдот: в Европе ездят по правой стороне, в Англии - по левой, а в Грузии - по теневой. Так вот в Пакистане ездят по той, по которой хочется. При этом все постоянно сигналят, кричат, подрезают и при этом никто ни на кого не обижается. Средняя скорость по пакистанским дорогам не превышает 30 км, так как весь этот хаос на дорогах не предполагает быстрой езды.
На улицах торговцы фруктами чередовались с водопроводчиками. Какой-то человек жарил во фритюре какие-то пакистанские сладости, а буквально в метре от него человек изготавливал металлические ворота и брызги от электросварки попадали прямо в котел с маслом. Это никого не смущало. Также как и не смущало полицейского, сидящего в кресле парикмахера прямо посреди улицы, то, что на белоснежную пену на его лице садилась серая и мелкая как пудра уличная пыль. Это также не трогало самого парикмахера, который тщательно выбривал клиента, которого ждал его напарник с двумя «калашниковыми» на шее. … На навозной куче стояла новая тойота «карола», в которой сидел респектабельный мужичек. Выйдя из машины, он не побрезговал наступить в кучу свежака своими дорогущими туфлями.
В Лахоре меня опять не встретили… Как оказалось, – это национальная традиция пакистанцев – полная неорганизованность. Пастор Рашид извинился, сказав, что он занят на свадьбе и, прислав мне адрес, попросил приехать на такси.
Вот здесь и началось то, что я называю Церковью. Пока пастор был занят, я ждал его в одной семье, которая приняла меня как родного и, не смотря на языковой барьер, я чувствовал себя дома. Это самое прекрасное чувство, которое я испытал за все время пребывания здесь.
- Расскажите о семье пастора Рашида из Лахора.
Семья пастора – это особый рассказ. Как только я переступил порог его дома, он, улыбаясь, сказал мне, что у него только одна жена. Многие люди с запада постоянно этим интересуются. Его супруга – Руна (ударение на последний слог), типичная пакистанская женщина в национальной одежде с постоянной улыбкой и татуировками на руках в виде красивых коричневых узоров.
Трое детей. Старший сын Алиша, с которым мы сразу подружились и постоянно подшучивали друг над другом, – мальчик 8 лет, средняя дочь, имя которой я так и не смог запомнить, наверное, потому что она редко заглядывала в мою комнату в отличие от младшей дочери – Анны. Ее на палестинский лад все называли Ана, опять же с ударением на последний слог. Это просто ураган полуторалетний. Она крушила все, до чего дотягивалась. И поэтому, когда она тянула свои ручонки к чему-то, я махал пальцем, качал головой и говорил: "Но, но, но". Когда мне пора было уже уезжать, она при виде меня сразу качала головой, махала рукой и говорила: "Но, но, но", все смеялись.
- Расскажите, как проходят богослужения в церкви, где вы были?
Церкви здесь небольшие, по 40 –100 человек, но их много, и собираются они в небольших помещениях, по большей части в домах пасторов. Та церковь, в которую приехал я, собиралась в крытом дворе пастора Рашида, из которого предварительно выкатывали припаркованные мотоциклы жильцов и застилали половиками. Люди садятся прямо на пол, так сказать, в позе лотоса.Очень ритмичная музыка, как из индийского фильма восьмидесятых. Из инструментов в основном ударные, много. Игра на национальном инструменте, по звуку напоминающем гармонь, а по виду коробку с клавиатурой, мне показалась совершенно несвязанной с тем, что пели люди. Пели много, самоотверженно, но сидя. При этом совершали телодвижения, которые в наших церквах восприняли бы как неприличные. Женщины сидят отдельно от мужчин и поют почему-то громче. Музыканты - все мужчины, хотя вокалистки женщины все же встречаются.
Прославление длится минимум час, прерываясь только для молитвы, когда кто-то из присутствующих начинает громко молиться. Что меня поразило, так это то, что служителя не участвуют в общих молитвах и приходят только тогда, когда наступает их очередь служить.
- Вы были как проповедник?
Я был там как слуга Божий. Несомненно, приходилось проповедовать, но в основном молиться за больных и нуждающихся.
Первая моя проповедь через двух переводчиков показалась мне невоспринятой, и я попытался ее упрощать на ходу, потому что мне казалось, что меня просто не понимают. И дело не в языковом барьере. Их лица не выражали ровным счетом ничего, кроме любопытства. Они откровенно разглядывали меня. Но как только я начал "опускаться на их уровень", Дух Святой сказал мне: "уважай тех, кто тебя слушает". Я понял, что мне нужно просто верить в то, что Бог действует сейчас. И знаете, я задумался над тем образом служения, к которому я привык. А привык я к реакции людей. Я привык видеть, а не верить. Я привык ходить видением. Мне стало страшно, потому, что я вдруг понял, что я именно этому учу. Я хочу переживать и не переживаю, потому, что это стало важнее для меня чем вера, о которой я так много знаю и учу. Боже мой, как далеко я бываю от той истины, которую проповедую. Мне стало дурно, и пришлось отпить глоток воды. Продолжив, я стал говорить то, что Бог дал мне. А говорил я о вере. После служения многие стали свидетельствовать с воодушевлением, которого я не видел во время проповеди, о том, что они получили из Слова.
Когда я закончил проповедовать, ко мне стали подходить люди и просить молиться за них. И здесь я понял, что значит ходить верою. Я просто признавался Богу в своей беспомощности не только помочь, но даже понять их нужду. Я просто говорил с Ним. Я просил Бога ответить на их молитвы и их нужду. В этот день я был обличен Духом Святым. Я не хотел ни молиться за других, ни проповедовать. Мне хотелось убежать и спрятаться. Но передо мной стояли люди, и я должен был что-то делать. В их глазах горела надежда. И Господь тихо проговорил: "Просто возлагай на них руки".
В этот день Господь исцелил маленькую девочку, освободив ее от горячки, освободил маленького ребенка от демона, и даже было пророческое слово к женщине, на которую по ночам нападал сатана и душил ее. Господь сказал, что в ее доме много идолов, и именно это является причиной таких атак, что она тайно ходит в индуистское капище. Она сразу же призналась, несмотря на гнев присутствовавшего здесь мужа, и покаялась. На следующий день она свидетельствовала о том, что спала спокойно и чувствовала свободу.
А на одном служении в деревне Господь исцелил парализованную женщину. Это было самое чудесное, что Он сделал из исцелений в эти дни. Я постоянно спрашивал себя: почему у нас не происходит такого?
- Какое духовное состояние протестантской церкви Пакистана?
Приведу несколько примеров. Служение для лидеров и пасторов. Я говорю о посвящении, без которого не может быть никакого помазания и, соответственно, успеха в служении. Все довольны. Мы молимся, и молитва горячая. Не дежурная. Все вдохновлены. После этого добрая половина из присутствующих вышла покурить.
Здесь очень своеобразное отношение к женщине. С одной стороны, она не воспринимается всерьез со всеми вытекающими последствиями. А с другой - очень трепетное, как к невероятной драгоценности, возможно, как к неодушевленной. Поэтому вы не увидите на улицах Пакистана парочки - парня с девушкой, прогуливающиеся под ручку или еще как-то. А вот парень с парнем - это здесь обычное дело. Я сначала смущался от идущих мне навстречу парней, держащихся за руку или обнимающихся, но потом мне объяснили, что это просто так принято выражать дружеские чувства. Тем не менее, я стал замечать, что это не просто дружба. И еще более был удручен, когда увидел, что служителя никак на это не реагируют, даже когда видят это в собрании. Вернее просто не замечают этого.
За все время, что я был в этой стране, вовремя на собрание приходили только служители. Все остальные свободно перемещались во время служения в том направлении, в котором желали. Кто-то считал эту часть служения скучной и просто выходил на время, потом, услышав что-то интересное, возвращался. Организованное учение как таковое отсутствует. Люди не всегда понимают то, что является грехом. Они просто живут той жизнью, которая принята в обществе, и при этом свято верят в то, что они святы.
В деревенской Церкви во время собрания старейшины регулярно прикладывались к гашишу, предлагали и мне приобщиться к пакистанской культуре, но я отказался, чем несказанно расстроил старцев.
Мы смиряем свою плоть, ограничиваем себя, постоянно боремся с грехом, проигрываем, теряем друзей, стоим за евангельские принципы и так мало получаем того, что хотели бы видеть и переживать. А здесь многие люди просто живут обычной мирской жизнью и при этом Господь так действует. При размытых рамках греховности, Бог продолжает их любить и дает им столько благодати. На ум приходит только одно выражение Павла: «Где изобилует грех, там преизобилует благодать».
- Сильно ли население подвержено оккультным, демоническим традициям?
Из того, что меня еще здесь поразило - это количество одержимых, особенно среди младенцев. Мне кажется, сказывается их беспорядочная духовная жизнь. Многие женщины, уставшие от нищеты, просто втайне от своих родных ходят, что называется «ко всем святым». Вообще духовная жизнь здесь невероятно обнажена. Взгляд демона можно поймать часто просто в толпе. Мы не понимаем, в какой благодати мы живем. Мы не понимаем, что такое промоленная нация, промоленная земля. Как мы пренебрегаем молитвой. Только побывав в такой стране, понимаешь, что делает молитва. Мне очень хочется ободрить наших молитвенников, а вернее молитвенниц: не останавливайтесь!!! Благодаря вашему невидимому человеческому глазу труду, наша страна, наша земля очищается от вопиющего демонического вмешательства. Я, конечно, понимаю, что и у нас не все так радужно, но по сравнению с Пакистаном мы, несомненно, в более выгодном положении.
- Как вы сами противостояли этой опасной духовной атмосфере, которой подвержены, как население, так и сами местные христиане?
Давящая атмосфера все проникающего демонического контроля дает о себе знать. Поэтому приходится много молиться. Причем делать это наедине с Богом. Это очень сложно, потому что мои пакистанские друзья не оставляли меня ни на минуту. Например, когда наступало утро, они просто приходили в комнату и начинали заниматься своими обычными делами или просто сидели напротив и ждали, когда я проснусь. Первое время я смущался, но потом привык и стал просто просить выйти из комнаты, чтобы одеться.
- Их отношение к молитве? За какие проблемы они сами молятся более всего?
Они просто не понимают то духовное состояние своего народа, в котором живут, воспринимают все как данность. Здесь так мало тех, кто действует с верой. Тем более что мусульманское окружение загнало христиан в своеобразные резервации - города внутри городов. Они так и называются - колония. Я, например, жил в городе Лахор, колония Бахар. Это место, где живет под сто тысяч пятидесятников, которые на таковых по моему религиозному представлению совсем не были похожи. Тысячи церквей, собранные в одном месте. В любой момент времени вы можете услышать пение в одном из домов - это идет молитва. Но здесь не принято молиться так горячо и подолгу как это делается у нас. Все гораздо формальнее.
Еще одна особенность, сродни первой - это огромное число бездетных семей. Это не смотря на то, что Пакистан переживает демографический бум. Я также уверен, что это связано с неблагоприятной духовной атмосферой в стране и недостаточным вниманием к этому вопросу со стороны служителей. Проклятые семьи. Это страшно. Самое большое количество просьб о молитве было, именно, об этой нужде. Я просто молился и запрещал сатане прикасаться к этим людям.
Многие приходили с просьбой о молитве по поводу умерших детей. Я молился за многих, но две семьи потрясли меня больше всего: в одной они потеряли троих детей подряд, а во второй семерых. Выкидыши, преждевременные роды, все это признаки проклятий, потому, что написано: не будет у тебя преждевременно рождающих.
- Как там решают все же проблемы оккультизма, наркомании, гомосексуализма?
Есть люди, которые понимают, что Церковь не может оставаться в таком положении. Поэтому они пытаются приводить себя и свои общины в соответствие со Словом. Я думаю, что это Божья работа, и мы призваны стать ее частью. Проводятся молитвенные служения, семинары. Людей учат, что Писание всегда выше любых традиций. Но самое главное - это проявленная Божья любовь. Я думаю, что только она может, что-то изменить.
- Почему церкви в Пакистане в таком духовном упадке?
Думаю, что это последствия миссионерской зависимости, когда миссия держит национальную Церковь на коротком поводке, а потом просто перестает ее поддерживать. Привыкшие к постоянной опеке люди просто растерялись и стали сдавать под все нарастающим давлением мира и ислама, приспосабливаясь к окружающей среде. Также причиной служит (я в этом уверен) слабость лидеров, которые не понимают, куда и как двигаться. Нет человека, который бы мог твердо сказать истину. Много конфессий, которые просто пытаются выжить. Мало по-настоящему посвященных.
-Как взаимодействуют протестантские церкви с другими конфессиями, религиями в Пакистане?
С исламом никак не взаимодействуют. С влиянием буддизма христиане борются. Христианские конфессии между собой сотрудничают, попросту говоря, очень сложно отличить их друг от друга. Это также как было у нас, когда «нары всех объединили» в годы гонений.
- Как помочь евангельским пакистанским церквам?
Просто молиться, посылать миссионеров и поддерживать их. Также нужна гуманитарная помощь, особенно в районах, пострадавших от наводнения. Местные власти отказываются помогать христианам, ссылаясь на богатую христианскую Европу.
-Пожелания протестантам России, СНГ.
Любить Бога. Знать Его лично и служить Ему там, где Он желает и так как Он скажет.
ФОТОРЕПОРТАЖ
