Возникновение баптизма на Украине

Евангельскому пробуждению среди украинцев предшествовало пробуждение среди потомков немцев-колонистов, которое развивалось в двух направлениях. В реформатских и некоторых лютеранских колониях пробуждение происходило в рамках официальной церкви. В меннонитских и частично лютеранских колониях (Новый и Старый Данциг и других) пробуждение привело к организации новых общин, членами которых становились только возрожденные люди.

 

Соответственно этим направлениям среди российских немцев сформировались две так называемые штунды («Stunde» — от нем. «час»):

1) Штунда пиетическая, к которой принадлежали выходцы вюртембергских пиетистов, переселившихся из Германии в Причерноморье еще в 1817—1821 гг., в частности в колонии Рорбах и Вормс. Членов этих кружков называли штундистами только окружающие люди: сами же они свое общество называли «братством друзей Божиих». Развитию пиетической штунды способствовал прибывший сюда в 1824 году реформатский пастор Иоганн Бонекемпер .

 

2) Штунда, возникшая уже здесь (и только здесь — на юге Украины!) среди лютеран и меннонитов значительно позже первой. Она возникла вначале- в форме «вюстовских кружков» (по имени лютеранского проповедника Эдуарда Вюста) и меннонитских новопиетических групп (на Хортице). Эта штунда представляла евангельское пробуждение в духе нового пиетизма. Членов этих кружков и групп также называли штундистами, не различая одних от других по характеру. Сами же они считали себя просвещенными светом Евангелия «братскими меннонитами», в отличие от церковных меннонитов, принадлежащих к официальной общине. Иерархи православной церкви относились к штундистам пиетического направления терпеливо до тех пор, пока не появились подозрения в «совращении» православных в «немецкую веру». Штундисты новопиетического направления, образовав свои группы вначале среди меннонитов, сразу же заявили о своем выхода из официальных церковных приходов и отказались от «падших церквей», образовав «особую общину, в которой жизнь соответствовала исповеданию». Новопиетическое направление нашло свое признание и среди лютеран, где также образовались новопиетические группы. Новопиетические штундисты, в отличие от «братства друзей Божиих», подвергались с самого начала не только притеснению со стороны своих бывших церквей (меннонитской и лютеранской), но и судебному преследованию как сектанты. Уже тогда в них виделось нечто новое, что могло коренным образом изменить религиозную жизнь не только немецких колоний, но и смежных с ними украинских сел.

Основными предпосылками евангельского пробуждения украинцев, кроме уже охарактеризованных исторических, были свободолюбивый дух народа, который за столетие крепостного права еще не успел угаснуть, и неуемное искание правды Божией, присущее украинскому и русскому народам. К концу первой половины XIX столетия среди украинцев уже появились отдельные личности, ищущие выхода из окружающего их духовного мрака. Этот выход они находили в Евангелии, ставшем доступным для многих. В меру своих познаний они старались делиться своими духовными открытиями с другими искателями Правды Божией. Так появились местные сельские и странствующие проповедники — предвестники евангельского пробуждения среди украинцев .

 

Евангельское пробуждение украинцев обозначилось появлением в их среде штундистов пиетического и новопиетического (меннонитского) направлений. Но прежде чем говорить о влиянии немцев-штундистов на религиозное пробуждение украинцев, заметим, что последние всегда отличались индифферентностью к любым нововведениям извне. Те же самые украинцы до евангельского пробуждения, живя бок о бок с немцами-колонистами на протяжении 50—60 лет и будучи зачастую у них наемными рабочими, всегда упорно сохраняли свои бытовые нравы, обычаи и верования и не хотели никогда перенимать от немцев не только их веру, но даже и хозяйственные улучшения. О том, как могло случиться, что многие из них в течение каких-нибудь десяти лет отвернулись от православия и переняли «немецкую веру», с изумлением говорили и писали православные исследователи .

 

Однако здесь надо сделать существенное возражение: украинцы не переняли верования немецких колонистов. Никто из них не стал лютеранином, реформатом или меннонитом. Пока волна евангельского пробуждения не захватила российских немцев, оно (пробуждение) не коснулось и украинцев. Российских немцев пробуждение коснулось несколько раньше потому, что Слово Божие им было доступнее — почти все они имели в домах Библию на родном языке, чего лишены были до последнего времени украинцы и русские. Кроме того, немцы не были в крепостной зависимости. Одним из первых украинских штундистов, искренне искавших истину, был житель деревни Основы Одесского уезда крестьянин Онищенко. Будучи сорока лет от роду и состоя в работниках у немцев неподалеку от г. Николаева, он в поисках истины спасения сблизился с немцами-штундистами, которые не посещали кирхи, а ограничивались религиозными общениями в своих домах.. По его свидетельству, он долгие годы имел глубокие духовные переживания. О своем обращении он рассказывал: «Я был прежде как свинья: хуже даже скота, потому что скот делает то, что ему следует; я скверный был. Я однажды молился, молился на поле, я плакал, я кричал: Господи, вразуми меня, исправь меня! Не знаю кто — я этого не видел — точно снял с меня одежду, и сделалось мне легко, и стал я свободный и узнал Бога» . Это произошло с ним в 1858 году. Тогда же он присоединился к верующим колонистам, которые именовались «братьями», но которые были еще сторонниками крещения детей.

 

Когда он возвратился в свою деревню, то стал делиться своим познанием Господа с соседями. У него появился ревностный последователь — Михаил Ратушный (1830— 1915 гг.), сосед по дому. Они часто вели задушевные беседы, хотя Ратушный был значительно моложе Онищенко. Ратушный, в свою очередь пережив возрождение, стал проповедовать другим. У него вскоре появился деятельный помощник в деле проповеди Евангелия — Герасим Балабан, проживавший здесь на правах пришлого из Киевской губернии. Вскоре образовалась первая община украинских штундистов, как их стали называть по одинаковости благочестивых упражнений с немцами-штундистами из соседней колонии Рорбах. На своих собраниях, которые они проводили после церковной службы, штундисты читали Новый Завет синодального издания, молились и пели духовные гимны из сборника «Приношение православным христианам». К 1867 году эта община насчитывала вместе с жителями соседних деревень (Игнатовки и Ряснополя) 35 семей. С этого времени они стали испытывать со стороны православной церкви притеснения. Она лишала их драгоценных книг (Евангелия, сборника духовных песен, Псалтыря) и даже применяла гонения с физическими расправами. Тогда-то они и порвали связь с официальной православной церковью, хотя реформатский пастор соседней колонии Рорбах Карл Бонекемпер, с которым основские штундисты поддерживали связь, советовал брать от немецких штундистов лишь то, что не противоречит православию, а именно: стремление к изучению Св. Писания и добрую христианскую жизнь, не оставляя официальной церкви.

 

Иного характера были в эти же годы украинские штундисты в Елизаветградском уезде (деревнях Карловке и Любомирке). Это были штундисты новопиетического направления. Они появились тогда, когда на юге Украины, да и вообще в России, не было ни одного баптиста, а были лишь недавно возникшие новоменнониты («братские меннониты») и «вюстовские братства» (среди лютеран).

 

В деревнях Карловке и Любомирке штундисты-украинцы возникли почти одновременно вследствие широкого евангельского пробуждения в духе нового пиетизма, охватившего с 1859 года лютеран в колониях Новый и Старый Данциг, из которых последняя соседствовала с Карловкой (через речку). После отмены крепостного права некоторые крестьяне Карловки состояли сезонными работниками у колонистов Старого Данцига . К 1866 году трое из них — Ефим Цимбал, Трифон Хлыстун и Федор Голумбовский — обратились к Господу и стали ревностно свидетельствовать в своей деревне. В 1867 году образовалась община штундистов-малороссов новопиетического направления, члены которой сразу же отделились от православия.

 

В деревне Любомирке первым штундистом из украинцев был Иван Рябошапка (1831—1900 гг.). К осознанию собственной греховности привел его житель колонии Старый Данциг Мартин Гюбнер. Он помог Рябошапке всмотреться в самого себя и в людей, окружавших его. При этом он указывал на учение Евангелия как на средство спасения. Вскоре в Рябошапке произошла заметная перемена:

«...в местах увеселений он не показывался, и часто его видят, — как рассказывает очевидец, — сидящим у двери мельницы с букварем в руках... или читающим Евангелие» . В возрасте 30 лет он самостоятельно научился читать и писать по-русски, а потом понимать написанное по-немецки из немецкого Евангелия. Однажды ему открылась 7 глава Евангелия от Матфея. Не спеша, обращая внимание на каждый стих, он прочитал всю главу и вдруг ; почувствовал желание помолиться. Он склонил колени и, впервые в своей жизни сознательно обратился к живому Всемогущему Богу, из глубины сердца прося у Него прощения всех своих грехов. Впоследствии он вспоминал свое состояние: «От радости я кричал на мельнице, я славил Бога». Рябошапка стал проповедовать другим. Через него вскоре уверовали И. Рыбалко, М. Кравченко и еще несколько человек. Образовалась группа из 10 семей. Эта община постоянно увеличивалась, так что к 1867 году в ней насчитывалось 30 человек. В Карловке и Любомирке, как и в Основе, на собраниях читали Новый Завет синодального издания, пели гимны из сборника «Приношение православным христианам» и молились незаученными молитвами.

 

Первое время штундисты еще посещали церковные богослужения и не разрывали своих связей с православной церковью. Для крещения детей, совершения браков и погребения умерших они еще обращались к православным пастырям и не пренебрегали ими. Когда же их собрания стали преследовать, что сопровождалось отбиранием литературы, они полностью отвернулись от православия.

 

Подводя итог сказанному о пробуждении украинцев, отметим, что штундисты и Диетического (Основа, Игнатовка), и новопиетического влияний (Любомирка, Карловка) появились одновременно, вскоре после отмены крепостного права, после появления синодального русского перевода Нового Завета и вслед за евангельским пробуждением среди российских немцев. Процесс евангельского пробуждения был, таким образом, единым как для немцев, так и для украинцев.

Возвращаясь несколько назад, рассмотрим евангельское пробуждение в немецких колониях юга Украины. Первые проблески его появились с началом проповеднической деятельности прибывшего в 1824 году в колонии Рорбах и Вормс реформатского пастора Иоганна Бонекемпера. За пятнадцать лет своего пребывания на Украине он неоднократно посещал самые отдаленные колонии, оживляя бывшие штундовые братства и поместные реформатские церкви. Этому способствовало, в основном, распространение среди них Св. Писания на родном языке, ставшее возможным благодаря деятельности Библейских обществ (Российского и Иностранного).

 

Через шесть лет после И. Бонекемпера к пиетистам-сепаратистам колонии Нейгоффнунг прибыл молодой пастор Эдуард Вюст. Его приезд был вызван плачевным состоянием сепаратистов, которые переживали глубокий духовный кризис, разочаровавшись в своих ожиданиях пришествия Христа в 1836 году. Своими горячими проповедями в духе нового пиетизма Э. Вюст зажег огонь евангельского пробуждения во многих колониях, который вскоре распространился и на меннонитские колонии . Среди меннонитов Молочанского округа Э. Вюст нашел наиболее подготовленную среду и способствовал бурному пробуждению среди них. К 1858 году в среде церковных меннонитов возникла отделившаяся затем община братских меннонитов, члены которой были духовно живыми, возрожденными душами.

Независимо от пробуждения на Молочной и несколько ранее началось пробуждение среди меннонитов Хортицкого округа. Их не достигала деятельность Э. Вюста. В этом округе один меннонит, молитвенно изучая Слово Божие, покаялся и пережил возрождение. Он стал свидетельствовать о своем обращении другим. В колониях Кросвейде и Эйнлаге в 1855 году образовалась группа верующих, состоявшая вначале из 18 душ, а потом из 50. Так возникла община новоменнонитов, официально отделившихся от духовно «остывших» церковных меннонитов.

 

К 1860 году перед отделившимися братскими менно-нитами Молочанского округа стал вопрос о крещении, •который горячо обсуждался в их группах, поскольку практикуемое крещение обливанием представлялось не библейским. Они вспомнили историю крещения со времен Менно Симонса и анабаптистов, считавших крещение младенцев, а равно и невозрожденных душ (каковыми, в основной массе, были церковные меннониты) недействительным. Они пришли к убеждению о необходимости крещения лишь возрожденных душ и притом погружением. Так на основе своей живой веры они пришли к пониманию библейско-апостольского крещения. Но из-за отсутствия крестителя (такового не было, а привлечение его из-за границы не допускалось по условиям государственной церкви) сам акт первого крещения совершился весьма необычно, посредством взаимокрещения. Двое из них, Яков Беккер и Генрих Бартель, 23 сентября 1860 года в водах реки Курушань крестили друг друга в присутствии других членов общины, пришедших сюда после вечернего собрания. Для выполнения акта крещения на них предварительно были молитвенно возложены руки духовным старшиной. После этого волнующего акта, уже имеющиеся крестители стали совершать крещения прочих погружением. Через год были крещёны некоторые новоменнониты Хортицы, в их числе Абрам Унгер, будущий креститель украинца Ефима Цимбала. К 1862 году хортицкие новоменнониты насчитывали в своей общине уже 76 человек.

 

С введением крещения только обращенных и возрожденных через покаяние душ и только погружением, а также допущения к хлебопреломлению только возрожденных и крещенных душ братскими меннонитами утверждались основные положения баптистского вероучения.

 

Зажженный Э. Вюстом огонь покаяния и обращения с особойсилой разгорелся после его смерти в самых отдаленных лютеранских колониях — Новом и Старом Данцинге. Пережившие возрождение члены «вюстовских братств» этих колоний прилежно изучали вопрос о водном крещении. Их не удовлетворяла позиция Э. Вюста, который не придавал этому вопросу большого значения (сам он был сторонник крещения детей). Они изучали сочинения английского проповедника Ч. Сперджена о несостоятельности крещения детей, а также «Проповеди» шведского богослова Л. Гоффакера. В результате к 1864 году в Новом Данциге насчитывалось 11 убежденных и подготовленных к крещению душ . Первое крещение здесь уже было кому совершать: для этого был приглашен .из колонии Эйнлаге братский меннонит Гергард Вилер. Вскоре крещения были совершены и в Старом Данциге. Поскольку братские меннониты держались тех же взглядов на крещение и хлебопреломление, что и баптисты, то первые группы крещеных в этих колониях стали называться баптистами. 1864 год считается годом возникновения первой на Украине баптистской общины, состоявшей исключительно из российских немцев.

 

Евангельское пробуждение украинцев не остановилось на штундизме, возникшем в их среде. Усердно изучая Слово Божие, штундисты ощущали недостаток познания ими истины в начатках учения о спасающей благодати. Их не удовлетворяли одни только благочестивые упражнения в их собраниях; их волновали вопросы оправдания верою независимо от дел, о действительности крещения, совершенного во младенчестве, об отношении к установлениям православной церкви и другие. С возникшими вопросами они обращались к старшим братьям по вере, для которых их искания были уже пройденным этапом. Но К. Бонекемпер (сын Иоганна Бонекемпера, ставший пастором в колонии Рорбах) и другие штундисты-пиетисты, будучи по вероисповеданию сторонниками крещения детей, не могли дать удовлетворяющего ответа на ряд вопросов, в том числе на вопросы, связанные с крещением. Более того, К. Бонекемпер советовал им не оставлять православной церкви и оставаться в приходах. Но оставаться даже номинально в церковном приходе значило держаться установлении православия со всеми атрибутами (почитания мощей, икон, соблюдения постов, крестного знамения и проч.). Это было, как многие из них уже понимали, «вливанием вина молодого в мехи ветхие». Все более штундисты ощущали ложность своего положения, в котором они не могли долго оставаться.

 

К 1867 году карловским и любомирским штундистам уже были понятны истины, к которым пришли несколько раньше бывшие лютеране Старого Данцига через «вюстовские братства» и новоменнонитское влияние. Начиная с 1864 года эти лютеране уже практиковали водное крещение по вере возрожденных душ. Штундисты Карловки и Любомирки, углубляясь в Св. Писание, все больше убеждались в том, что верующие Старого Данцига находятся на правильном пути. В 1867 году в Карловке и Любомирке, благодаря ревностной деятельности Ефима Цимбала, Трифона Хлыстуна, Ивана Рябошапки и Максима Кравченко, были организованы общины уже баптистского направления, хотя никто из них еще не был крещен по вере. В Старый Данциг иногда наезжал по приглашению для совершения крещений новоменнонит А. Унгер из Эйнлаге . В один из таких приездов 11 июня 1869 года в реке Сугаклее около Старого Данцига им был крещен украинец Ефим Цимбал. Он неожиданно для А. Унгера и для всех присутствующих вошел в воду в числе тридцати немцев. От' неожиданности произошла некоторая заминка, так что А. Унгер попытался было отказать Ефиму Цимбалу в крещении, но не смог устоять перед настойчивостью последнего и крестил его. Вскоре Е. Цимбал крестил в Карловке Трифона Хлыстуна и других, так что к марту 1871 года Карловская община уже насчитывала 58 членов церкви. В конце апреля 1870 года Е. Цимбал, приглашенный в Любомир-ку, крестил Ивана Рябошапку, Петра Гриву и Якова Тарана. К июлю 1870 года в двух общинах — в Карловке и Любомирке насчитывалось до 70 членов церкви. Обе общины быстро организовались и имели пресвитеров: в Карловке — Трифона Хлыстуна, а в Любомирке — Ивана Рябошапку, помощником которого был Михаил Кравченко. Е. Цимбал был проповедником в окрестных селах, где также появились поместные церкви. Следует отметить, что за пять—шесть лет до Е. Цимбала на юге Украины уже были единичные крещения украинцев: в 1863 году был крещен Матвей. Сабуленко, в 1864 — Андрей Петасенко, в 1865 — Яков Сарана.

 

Крещения отмеченных лиц, а также других, чьи имена остались неизвестными, являются значительным событием, но их труд в деле проповеди не оставил следа и не способствовал евангельскому движению. Начало евангельско-баптистского движения среди украинцев было положено в 1869 году Ефимом Цимбалом, который и считается пионером движения.

 

Штундистов Основы, Игнатовки, Ряснополя углубленное проникновение в смысл слов Христа «Кто будет веровать и креститься, спасен будет...» привело к поискам ответа на вопросы спасения. Они стали сближаться со штундистами Карловки и Любомирки, для которых все основополагающие истины спасения уже были решены однозначно. Через Михаила Ратушного и благодаря посещениям И. Рябошапки и Е. Цимбала они постепенно познакомились с исповеданием любомирских и карловских баптистов. 8 июня 1871 года приглашенный сюда И. Рябошапка крестил 50 жителей Основы и Игнатовки, в том числе М. Ратушного, Федора Онищенко (нашего «легендарного» Онищенко — авт.). Принявшие крещение вынесли из своих домов иконы, кресты и, чтобы не дать повода к обвинению в надругательстве над православными святынями, сложили их у колокольни.

 

Своеобразным было возникновение баптистских общин в Киевской губернии. Здесь также не обошлось без подготовительной ступени, каковой был штундизм. В селе Плоском Таращанского уезда учение баптистов, завезенное из Одессы жителем села Яковом Цыбульским, сразу не дало обильных всходов и плодов. Его верными последователями остались лишь Павел Цыбульский и Иосиф Ташкевич. Но с прибытием в родную Чаплинку высланного из села Игнатовки Херсонской губернии Герасима Балабана началось бурное пробуждение. В течение полутора лет (с середины 1870 до 1872 года) Г.Балабан ревностно проповедовал в Чаплинке Евангелие. "Вскоре образовалась община штундистов. Среди уверовавших были братья Лясоцкие (Иван и Гавриил), Яким Белый, Иосиф Тышкевич, Яков Коваль, Цыбульский и другие. Их постигли жестокие гонения: 11 арестованных «совратителей» заключили в тюрьму, где продержали два года.

 

Тюремные условия были настолько суровыми, что двое из них — Яков Белый и Иосиф Тышкевич — стали первыми на Украине жертвами исповедания веры: из тюрьмы они не вернулись. По возвращению из тюрьмы братья Лясоцкие (Иван и Гавриил) перешагнули ступень от штундизма к баптизму; в 1876 году они поехали в д. Основу к Михаилу Ратушному и приняли от него водное крещение . Возвратившись в свое село, они убедили еще 10 душ и преподали им крещение. Так возникли первые в Киевской губернии баптистские общины, которые к 1882 году насчитывали до 590 членов. В целом же в трех губерниях (Херсонской, Екатеринославской и Киевской) к этому времени уже было около 1000 членов поместных общин баптистов. О внутренней жизни первых баптистских общин на Украине можно сказать вполне определенно, что это были живые церкви, которые быстро увеличивались и, расширяя в округе дело благовестия, имели дочерние общины. Успеху их, как свидетельствовали православные иерархи, способствовала «строго нравственная жизнь, взаимное вспоможение, материальное улучшение их быта...». А прокурор Одесской судебной палаты о баптистах Карловки свидетельствовал, что они «все без исключения ведут совершенно трезвую, скромную и трудовую жизнь, проявляя таким образом в своей жизни высоконравственные принципы христианского учения».

 

Однако положение их .в обществе было с самого начала нелегким: они постоянно испытывали лишения и гонения со стороны православных односельчан. Сфера проповеднического труда пионеров евангельско-баптистского движения на Украине не ограничивалась тремя губерниями. В 1877 году И. Рябошапка приезжал на Волынь и крестил 14 душ. В 1881 году г. Черняхов (также на Волыни) посетил И. Лясоцкий, от которого уверовало несколько душ. Отсюда началось распространение благой вести спасения на Волыни . В связи с возникновением первых баптистских общин на юге Украины подлежит освещению один немаловажный вопрос: каково было влияние на возникновение и организацию этих общин приезжих миссионеров баптистов, которых православное духовенство обвиняло в насаждении баптизма среди православных украинцев? Сразу скажем, что никто из них не «совратил» в баптизм ни одного православного. Они приезжали в уже существовавшие немецкие общины: новоменнонитскую (Эйнлаге) и баптистскую (Ст. Данциг). Но косвенное влияние на внутреннюю организацию групп уже обращенных верующих не только не отрицается, а подтверждается, этому способствовали связи с немецкими руководителями местных баптистских и меннонитских братских общин. От кого наши братья могли заимствовать формы организации поместных общин, как не от тех, с кем они жили рядом и поддерживали духовное общение? Но ведь это были наши, российско-подданные немцы, пробужденные Евангелием здесь же, в России, на волне общего евангельского пробуждения, охватившего как немцев, так и русских. Это были дети одной эпохи евангельского пробуждения в России.