"Человек без камилавки" - цикл рассказов известного христианского журналиста и писателя Сергея Быструшкина, о приключениях миссионера Феликса Лефортова.
Как сам автор пишет о своем герое: "Феликс Лефортов - журналист по профессии и миссионер по призванию. Его работа - рассказывать людям о Боге. Но чаще всего это получается у него посредством столкновений с жизненными трагедиями, непосредственным участником которых становится он лично. Его жизнь — это постоянный источник материалов для новых статей и возможностей для открытия бытия Бога. Прежде всего для себя самого."
Городок Есенино находится всего в паре километрах от Москвы. Если ехать по Кольцевой и не попасть в пробку, то через сорок минут уже будешь в нем. От центра его отделяет железнодорожный вокзал, служащий некой границей между загазованным мегаполисом и Подмосковьем. От вокзала на автобусе можно было добраться до центра.
Здесь уместно вспомнить бессмертное творение Рязанова. Классик еще тогда обратил внимание на типовые застройки. В Есенино, как и в Москве, целые районы были очень похожи на Московские. Серые рядовые пятиэтажки стройными рядами тянулись вдоль проезжей дороги, по которой даже ночью не прекращалось движение. Дорога разветвлялась на четыре других у фонтана, бьющего ключом, как казалось, до самого неба. По мосту влюбленных (который был весь испещрен замочками, оставленных молодожёнами) автобус доставлял вновь прибывших в самую лесную часть города. В недрах лесопарка был небольшой район, буквально домов семь, а рядом деревенька. Сразу за ними на огороженной территории разместился санаторий «Зеленые березы». Местные жители любили гулять на его просторах. Правда, пошли слухи, что со следующего года могут запретить всем, кто не приобрел путевки, пересекать границу КПП. Но пока такого распоряжения не было, все преспокойненько наслаждались частной природой.
Соне Никитиной, возвращавшейся после занятий, было не до размышлений о будущей судьбе санатория. Она любила пятницы, впереди два выходных, можно будет с папой погулять. Папа у нее хороший! Есть еще брат, но он уже большой и вечно в разъездах, а вот папа всегда рядом. В детстве, когда она болела, он никогда не оставлял ее. Ради того, чтобы сходить с ней в поликлинику, он отпрашивался с работы, и они вместе шли по вечерним заснеженным улицам, еле различая дорогу в свете фонарей, и разговаривали на разные, не всегда детские темы.
Когда Сонечка пошла в школу, он стал помогать ей с домашними заданиями. Особенно, папа хорошо понимал в точных науках. И на каждом родительском собрании он был. За все годы учебы он ни одно не пропустил. И дома не сильно ругал, если учителя на нее жаловались. Хотя это не так уж и часто случалось – Сонечка хорошо училась. И папа, если ругал ее, то только по делу.
Так и жили они с папой душа в душу все эти годы с тех пор, как она появилась на свет. Правда в последнее время у папы женщина завелась. Папа, надо отдать ему должное, скрывал это, но она, девочка умненькая, все видит. При ней папа никогда с ней не встречался, и поэтому Сонечка не имела представления, кто эта женщина, как она выглядит, но втайне знала, что она существует. А если существует, Сонечка обязательно всё выяснит, докопается до истины. Она всегда узнавала все секреты, которые от нее скрывали взрослые. Так она узнала, что у нее порок сердца, и ей нельзя волноваться…
Сегодня они с папой были приглашены на свадебное торжество. Даже брат обещал, наконец, приехать, говорит, что соскучился. Сонечка ради того, чтобы подготовиться к этому торжественному событию, даже с последнего урока сбежала, чтобы приглашенная папой специально обученная дама ее приукрасила. Стоя на остановке, Сонечка нетерпеливо переминалась с ноги на ногу в ожидании транспорта. От школы до ее дома было ехать ровно пять минут, если без пробок. Сидящие на скамейке поблизости взрослые умилялись, глядя на нее. Сонечка несколько раз прошлась перед ними. Пусть все видят, какая она красивая!
В салоне было тепло, не то, что на улице. Сонечка сидела у окна и смотрела на проезжающие мимо деревья, дома, машины. Она представляла себе, как вечером будет в нарядном платье радовать собой жениха и невесту, и, конечно же, гостей. Ей будут аплодировать, а дядя Женя, папин коллега по работе, обязательно угостит ее чем – нибудь вкусненьким. Выйдя на своей остановке, Сонечка приветливо помахала охранникам, и те пропустили ее. Девочка зашагала по асфальтовой дороге, вдыхая хвойный воздух. Она жила не как обычные девочки в многоквартирном доме. Ее семья снимала комнату в двухэтажном здании, в котором располагался медкорпус. А сам медкорпус входил в состав детского лагеря «Союз», принадлежавшего санаторию «Зеленые березы». Именно благодаря тому, что руководству лагеря требовались квалифицированные медработники, их семья и оказалась в этом месте.
Никитин – старший уже минут десять стоял перед зеркалом, попеременно прикладывая к застегнутому вороту рубашки то один, то другой галстук. По его мнению, ни один из тех, что он обнаружил у себя в гардеробе, ему не подходил.
-Может вообще без галстука? – спросила женщина, наблюдающая за его телодвижениями.
-Без галстука меня могут видеть только ты и моя любимая дочь, - с улыбкой повернулся к ней Никитин. – По – моему, вот этот ничего….
Инна кивнула. Никитин убрал остальные в ящик тумбочки.
-Кстати, Инночка, - он заключил женщину в свои объятия, - а ты когда вернешься с передачи?
-Думаю, часам к пяти.
-Сегодня мы приглашены на торжество, ты помнишь? – спросил Никитин.
-Ну, конечно! – кивнула Инна. – Отставновы же сегодня женятся!
-Я вот только всё думаю, с кем мне оставить Соню, - помрачнел Никитин.
Инна Шнайдер вырвалась из его объятий:
-Алексей, она у тебя не маленькая девочка, она должна всё понять.
-Ты забываешь себя в ее возрасте.
-Я вообще росла с двумя отцами.
-Тем более!
-И, тем не менее, я не лезла в личную жизнь своих родителей. А твоя Соня, по моему мнению, ты уж меня прости, очень много на себя берет для своих лет.
Никитин вновь обнял ее:
-Ну, ну, не нервничай. Я обязуюсь тебе, что еще раз поговорю с ней. Она перестанет третировать тебя.
-Ну, ты пойми, - Инна поправила ему галстук, - я ведь вам не чужая. И, в конце концов, я ее учительница.
-Я это все прекрасно понимаю, ты не думай!
Маленькая Соня слышала все. Она уже минут семь пряталась под окном, растирая руками затекшие колени. Наконец она не выдержала и решила посмотреть, что происходит в доме. Приподнявшись с корточек, девочка схватилась руками за подоконник и подтянулась. Инна и ее папа целовались. Внезапно отец боковым зрением заметил дочь и резко отстранил от себя Шнайдер. Соня издала странный звук и разжала руки. Девочка завалилась спиной на кусты.
Хлопнула дверь, и из дома выбежал Алексей.
-Доченька! Бедненькая! Ну что же ты тут делаешь?
-Отойди от меня! – оттолкнула его Соня, поднимаясь на ноги. – Нашел с кем! Она же моя учительница!
-Соня, мы любим друг друга!
-А меня ты любишь?
Вопрос из уст ребенка прозвучал настолько обезоруживающе, что Никитин замолчал и просто тупо смотрел на то, как девочка пытается встать на ноги.
-Сонечка, - к Никитину наконец вернулся дар речи. – Поверь мне, все, что я делаю, я делаю для твоего блага…. Ну пойми ты, мы не собирались от тебя ничего скрывать. Сегодня вечером на свадьбе ты бы все равно все узнала.
Девочка оттолкнулся отца и побежала по дороге в сторону детского лагеря, прокричав на бегу:
-Я, может быть, вообще никуда не пойду!
Тем не менее, вечером она присутствовала среди гостей. В течение дня машины парковались у развилки перед шлагбаумом. По случаю торжества сотрудники санатория натянули шатры, внутри которых были расположены столы и несколько стульев. Также чуть в стороне от справляющих торжество была установлена переносная кухня. Молодые официанты и официантки носились взад и вперед между гостями, предлагая им напитки и канапе. Сын друзей виновников торжества не расставался со смартфоном, на который фотографировал. Никитин мило улыбался знакомым и незнакомым ему людям, пожимал им руки, но мысли его всецело были заняты дочерью. Он очень переживал из – за того, что в силу ее юности еще не мог объяснить девочке, что встречается с ее учителем совсем не из – за внезапно нахлынувших романтических чувств. Ведь не она ли жаловалась на то, что в последнее время ее педагог по истории не дает ей спокойно дышать? Женщине отчего – то явно не понравилась Сонечка, и она в каких – то случаях занижала ей оценки, в каких – то просто делала все для того, чтобы ее очередь отвечать была последней, и таким образом Соня не успевала показать свои знания по той теме, по которой готовилась дома.
В итоге дело кончилось тем, что когда однажды дочь пришла домой в слезах, Никитин отправился скандалить в школу. Но увидев Инну Валерьевну Шнайдер, он сразу понял, что с такой ругаться – это только навредить делу окончательно. Поэтому была выбрана другая тактика – Никитин пустил в ход свое мужское обаяние. Одинокая незамужняя Шнайдер не стала долго играть в недотрогу. Через месяц они уже встречались. Естественно, преследуемой цели Никитин достиг – Шнайдер перестала третировать девочку. В дневнике у нее по предмету «история» стали изредка появляться даже пятерки. Часто, смотря среди ночи на лежащую рядом женщину, Никитин задавался вопросом – как он на самом деле к ней относится. И с сожалением констатировал, что так и не смог преодолеть то первоначальное отвращение, которое он испытал к ней при первой их встрече. В такие минуты Никитин утешал себя тем, что скоро его переведут в клинику в Москве, и ему больше не придется врать своей дочери. И обманывать самого себя.
Он посмотрел по сторонам в поисках Сони. Но не увидел ее. Потому что Соня в это время сидела на лавочке у здания Управления и плакала. Она сжимала в руке иконку Спасителя и шептала:
-Господи, мне так тяжело! Мой папа живет с женщиной, которую не любит. Моя учительница теперь будет ходить ко мне в гости. Мне очень плохо. Пожалуйста, услышь меня… Забери меня...
-Почему ты плачешь? – прозвучало у нее над самым ухом.
Девочка подняла голову. Сзади стоял один из папиных друзей.
-Как ты, милая?
-Плохо, - прислонилась к нему Соня, - мне очень, очень плохо.
-Что же с тобой произошло?
-Это долгая история.
-А ты расскажи, я никуда не тороплюсь.
-Мне кажется, Соне лучше быть на празднике, - прозвучал сухой голос Шнайдер.
Соня подняла голову и увидела ненавистную женщину.
-Что вы здесь делаете?
-Тебе не следует исчезать, моя девочка, - обратилась к ней Шнайдер. – Твой папа будет волноваться. Уверена, он уже не находит себе места.
Соня без слов соскочила со скамьи и, не взглянув на Шнайдер, поспешила обратно к гостям. Однако что – то заставило ее лишь сделать вид, что она ушла. Завернув за угол, Соня нырнула в кусты и этим же путем добралась до спорящих Шнайдер и доброго мужчины.
-Знаешь что, Райгородский, - задыхалась Инна, - тебя никто не уполномочивал лезть в нашу семью! Тебе тоже не мешало бы отправиться к гостям!
-Я просто вижу, как девочка страдает. Удивительно как ты этого не замечаешь. По всей видимости, сегодня вы с Алексеем решили ей рассказать, что встречаетесь?
-Мы ничего не собирались ей рассказывать, эта маленькая паршивка сама все увидела.
Соня почувствовала, как у нее закололо в груди.
-Сразу видно, что девочка за это время стала тебе как дочь.
-У меня одна дочь. А эта – просто мелкое препятствие нашим гармоничным отношениям. Ничего, время пройдет, я Лешку уговорю, чтобы он ее в интернат отдал. Надоела уже – из – за нее мы вынуждены встречаться в определенные дни в определенное время.
-Я считаю, что ты просто вообще должна прекратить эти отношения. Я понимаю, у тебя давно не было мужика, но, тем не менее…
-Не лезь не в свое дело, - жестко повторила Шнайдер. – С Соней я уж как – нибудь разберусь…
Соня не стала дослушивать. Боли в груди усилились. Она подскочила и бросилась бежать. Кусты от ее манипуляций затряслись, и ей показалось, что говорящие это слышали. Но ей было все равно. Она бежала, не разбирая дороги, чудом не спотыкаясь на ухабах.
Среди гостей был старый папин приятель, который пришел на торжество с женщиной, не являющейся ему женой. Запыхавшаяся Соня, едва увидев это, почувствовала, что сейчас заплачет. К ней подбежал папа.
-Доченька моя, почему ты плачешь, кто тебя обидел?
-Нет, со мной все в порядке, - всхлипнула маленькая Соня.
-Ну, я же вижу, что ты плакала. Что произошло?
-Пап, почему все вокруг друг другу врут? – посмотрела ему прямо в глаза Соня.
-Ты о чем? – не понял Никитин. Сейчас он явно не был настроен на философские беседы.
-Почему вы все друг друга обманываете? Ведь ты же не любишь тетю Инну! Почему ты с ней встречаешься? Кто тебя заставляет?
Никитин опустил голову. Про себя он дал слово, что никогда в жизни не расскажет ей истинную причину его союза с Инной Шнайдер.
-Хорошо, не можешь ответить на этот вопрос, ответь на другой, - не стала настаивать Соня. – Почему дядя Саша позвал на свой праздник людей, которых терпеть не может?
-Ну, почему… - развел руками Никитин. – Потому что он со – владелец этого санатория, и ему положено заводить нужные знакомства. Вот все эти люди так или иначе впоследствии могут помочь ему в том, чтобы санаторий процветал.
-Но они же врут друг другу! – не успокаивалась девочка. – Почему, например, вот та тетя здесь сегодня с каким – то новым дядей? У нее же есть муж!
-Пожалуйста, потише! – взмолился Никитин.
-Папа, а почему этот дядя пришел сюда не со своей тетей? – тронула отца за рукав Соня, указывая на другого человека.
Повисла пауза, тишина нарушалась лишь некрасивым пением, доносившимся из колонок.
-Так, иди – ка сюда! – Инна схватила Соню за руку и потянула ее за собой в один из свободных шатров, где был всего лишь один столик и диван, на котором отдавались страсти молодые друзья Никитина.
-Кхм! – кашлянула в кулак Шнайдер.
Разгоряченные молодые люди отскочили друг от друга.
-Ребят, выйдите, нам поговорить нужно, - сухо сказала Шнайдер.
Распутники быстро покинули шатер.
-Садись! – велела Шнайдер.
Девочка опустилась на диван, с правого бока забрызганный шампанским. Сердце в груди ныло.
-Скажи мне, чего ты добиваешься? - посмотрела ей прямо в глаза Шнайдер. – Чтобы я исчезла из вашей жизни? Чтобы твой папа до старости оставался одиноким?
Девочка не ответила. Она даже не подняла на нее взгляда, предпочитая рассматривать собственные туфельки.
-Скажи, чем я тебя не устраиваю? – несколько изменила тон разговора Шнайдер. – Разве я все это время была тебе плохой мамой?
-У меня есть мама! – вскочила на ноги девочка. Ее всю трясло. – А вы… вы просто воспользовались ситуацией и навязались моему папе!
-Знаешь что, попридержи – ка язык! – зашипела Шнайдер. – Запомни, ты от меня зависишь, а не я от тебя.
-Вы подлая женщина! – закричала Соня. – Я ненавижу вас! Я не буду ходить на ваши занятия!
В эту минуту в шатер забежал Никитин.
-Девочка моя, почему ты кричишь? – он наклонился и сел перед Соней.
-Папа, почему она? Ну почему?! – посмотрела на него своими детскими глазами Соня.
-Скажи своей маленькой нахалке, чтобы подбирала выражения! – рявкнула Шнайдер.
Никитин поднялся и посмотрел ей прямо в глаза:
-Я, конечно, к тебе очень хорошо отношусь, но еще раз что – нибудь скажешь о моей дочери, и я забуду о том, что ты женщина.
У Инны задрожали губы. Она хотела немедленно выбежать из шатра, но, сообразив, что у нее зареванные глаза, решила повременить с демаршем. Она подвинула к себе свободный стул и устроилась на нем. Соня держалась за сердце, боль становилась непереносимой.
Алексей стремительно вылетел на дорогу, не глядя на гостей. Кто – то что – то кричал ему вслед, но он не обращал внимания. Спустившись по ступенькам в беседку на воде, он прислонился к периллам и посмотрел в воду. Вечернее небо отразилось в водной глади и поколебалось в такт движениям волн. Закатная тишина спускалась на лес, растворяясь и постепенно утопая в нем. На берегу реки резвились дети. Дети…. Как же ему иногда хочется быть таким как они. Вернуться в то беззаботное время, когда главной проблемой было отсутствие мороженого на завтрак. «Если не будете как дети, не войдете в Царствие Небесное…»* (*Матф. 18:3).
Только вчера он был на Литургии, а перед этим исповедовался. И что он сказал батюшке, а в его лице Богу? Самый главный на сегодняшний день свой грех он утаил. Он не сказал, что живет с женщиной ради того, чтобы его дочь могла закончить четверть. Нечего и говорить, что Причастие было ему в осуждение, потому что нельзя причащаться Телу и Крови Господней, пребывая в таком страшном грехе. Иногда он был сам себе противен…
Алексей отошел от перилл, устроился на лавочке и просидел так, уткнувшись в собственные размышления до того самого момента, как за его спиной раздался истошный крик:
-Беда! Беда!
Все присутствующие на празднике подхватились и бросились на крик. Вопиющий скрылся в одном из возведенных шатров. Остальные кто как мог постарался первым пролезть вслед за ним. Послышались крики, истошные рыдания. Нашелся один, самый рассудительный, который заметил:
-Ей уже не помочь. Вызывайте полицию!
-И «Скорую»!
Прибывший инспектор Валентов склонился над телом девочки.
-Сердечный приступ?
-Да, - кивнул доктор, осматривающий ее.
-Та – ак! – Валентов повернулся к гостям. – Кто обнаружил тело?
-Я! – выступил вперед мужчина в темном костюме.
-Представьтесь!
-Райгородский Денис Васильевич.
-При каких обстоятельствах вы обнаружили тело?
Никитина передернуло.
-Мне показалось, что нам не хватает шампанского. И я решил достать из пакетов еще. Пакеты были в этом шатре, - Райгородский обвел рукой помещение. – Захожу, а тут такое…
-Так, ну тут собственно все и так понятно, - шепнул Валентову на ухо лейтенант. – Состава преступления я не вижу. Поедем, Владимир Николаевич, нас же ждут…
-Да, одну минутку. А скажите – ка мне, - вновь обратился к присутствующим инспектор, - отец умершей здесь?
-Да, - бледный как полотно Никитин подошел к Валентову.
-Очевидцы утверждают, что между вашей дочерью и ее учителем, Инной Валерьевной Шнайдер произошел конфликт. Вы при этом присутствовали, насколько следует из показаний.
-Я присутствовал, но конфликта не было, - заверил следователя Никитин. – Дело в том, что Инны Валерьевны Шнайдер вообще не было в том шатре, когда я разговаривал с дочерью. Ваши очевидцы путаются в показаниях.
-А с какой стати учительница вашей дочери была приглашена? – прищурился Валентов. – Вы что, настолько близко знакомы?
-Александр Отставнов сказал, что я могу привести с собой друга или подругу, - сухо ответил Никитин. – Я счел возможным пригласить человека, к которому отношусь с глубоким уважением.
-И всё – таки, я еще раз спрошу, где были вы, Алексей Афанасьевич и вы, Инна Валерьевна, - Валентов посмотрел на подошедшую Шнайдер, - в момент трагедии?
-Я все это время была с гостями… - сразу сказала Шнайдер.
-Она не все время была! – крикнул из толпы тот самый молодой человек, который целовался со своей девушкой в шатре.
-Вы не дали мне договорить! – скривилась Инна. – Да, я отлучалась ненадолго, мне нужно было позвонить, а здесь плохо ловится сеть.
-Кто может это подтвердить? – строго спросил Валентов.
-Я! – сразу сказал Никитин. – Уж кому как не мне, проживающему на территории санатория, знать, где и откуда лучше звонить. На правах хорошего знакомого и отца ее ученицы я вызвался помочь Инне Валерьевне. Точнее говоря, она обратилась ко мне за помощью, и я, естественно, ей не отказал.
-Понятно, - крякнул Валентов. – Ну что ж, Говорков, пожалуй, здесь и вправду можно заканчивать.
-Неужели вы уедете, даже не попытавшись установить, отчего у девочки случился разрыв сердца? – озабоченно спросил его молодой человек в темных очках.
-А вы кто?
Мужчина протянул ему визитку.
-«Лефортов Феликс Андреевич, журналист, - прочитал Валентов. – Газета "Священное Право". Проповедуете в наших краях?
-В частности.
-И что вы хотите нам сказать, господин журналист?
-А вас не интересует причина, по которой эта девочка умерла? – ответил вопросом на вопрос Лефортов.
-Это задача ее родителей, - обрубил Валентов.
-А мне – то казалось, что это работа органов правопорядка, - нервно заговорил Феликс. – Да, здесь явно не насильственная смерть, однако вряд ли это случилось само по себе. Покойной не девяносто лет, я не знаком с историей ее болезни, но уверен, что на пустом месте этого бы не произошло. Вопрос один: что способствовало приступу?
Среди гостей пробежал шепоток.
-А вы не много на себя берете, господин журналист? – прищурился Валентов.
-Я просто не хочу, чтобы это было представлено как обычный несчастный случай. На мой взгляд, на эту историю нельзя смотреть так поверхностно.
-У нас вообще нет времени ее рассматривать, нет у нас на это времени, - Валентов сверился со своими наручными часами. – Говорков, давай пулей в другой корпус, там тоже что – то хотели от нас и быстро в машину, может быть, еще успеем на Пятницкую, там у нас разбой.
Следователи быстро зашагали по асфальтированной дороге в сторону Главного корпуса. Никитин закашлялся и вытащил из нагрудного кармана пиджака носовой платок.
-Какое горе!
Шнайдер подошла к нему и положила ему руку на плечо.
-Алексей Афанасьевич, уже ничего не вернешь…. Придется принять это…
Он уткнулся ей в платье. Гости подавленно молчали.
-Ну что, Алеш, мы, пожалуй, поедем, - сказала девушка в красном платье.
-Не поедете! – крикнул от автобуса шофер.
-А что такое? – крикнула в ответ девушка.
-Двигатель испортился, сейчас буду чинить!
Водитель выгрузил из багажника чемоданчик с инструментами и бухнул его на асфальт.
Журналиста отвел в сторону брат почившей.
-Вы тоже не верите, что ее смерть была случайной?
-По – моему, это очевидно. Что – то спровоцировало сердечный приступ.
-Но нельзя же все это так оставлять! – повысил голос Максим. – Я только сегодня вернулся из командировки, а тут такое…
-Тише, - взял его за руку Феликс. – Здесь и так напряженная обстановка.
-Пока все гости здесь, может быть, имеет смысл с ними поговорить? – предложил Максим.
-И что нам это даст? Тебе что, кто – нибудь скажет, что это он, допустим, довел эту несчастную до приступа? Забавно.
-Но надо же что – то делать!
-Надо, - согласился Лефортов. – И я уже даже знаю что.
Он остановил мальчика, крутящегося возле них.
-Вадим, можно тебя на минутку?
-Да, - кивнул мальчик, поднимая на него голову.
-Давай отойдем.
Все трое, воспользовавшись всеобщей подавленностью, прошли к реке и устроились на пластиковых стульях на фоне заката.
-Вадим, - осторожно начал Феликс, - ты знаешь, я давно уже хочу сменить свой телефон.
Максим оторопело уставился на него.
-Видишь? – Лефортов показал ему свой старенький смартфон. – Ну что это такое? Весь исцарапанный, испорченный – ужас! Хочу пятую модель купить как у тебя.
-Да, хорошая модель, - подтвердил мальчик.
-Я видел, ты тут много фотографировал, снимал, - развивал разговор Феликс. – Можно мне посмотреть, как он снимает? Я тоже, знаешь, на досуге увлекаюсь фотографией, и меня очень интересует, насколько в нем хороша камера.
-Пожалуйста, - мальчик протянул ему телефон.
Лефортов открыл папку «Фото». Одними из последних были снимки, которые его очень заинтересовали.
-Да, велика Вселенная, преткнуться негде, - вздохнул Феликс, вглядываясь в дисплей.
-Что там?! – всколыхнулся Максим.
Феликс жестом показал ему, чтобы он замолчал. Далее он заглянул в раздел «Видео». Из динамиков зазвучали громкие женские взывания, едва различимые.
-Спасибо, Вадим, - вернул телефон мальчику Лефортов. – Ты нам очень помог.
-А что там, что там? – не унимался Максим.
-Там ответы на все наши вопросы, - улыбнулся ему Феликс. – Идем.
Они поднялись и направились обратно к гостям. Автобус уже был приведен в чувство, и расстроенные друзья жениха и невесты грузились в салон.
-Их же нельзя отпускать! – заволновался Максим. – Может быть, кто – то из них…
-Успокойся, они могут ехать, - тронул его за руку Феликс.
-Но как же, как же…
-Максим, я ценю твою помощь. Но ты делаешь очень поспешные шаги. Я тебе обязательно все расскажу. А сейчас мне нужно побеседовать с одним человеком. Слава Богу, он еще здесь.
Максим не успел выказать свое неудовольствие, как Лефортов растворился в толпе. Он стал высматривать его, но тут с ним столкнулась Инна Шнайдер.
-Простите, - буркнула она и двинулась дальше. Вид у учительницы был обеспокоенный. Максим видел, как она подошла к Никитину, но тот отстранил ее от себя и пошел куда – то в сторону детского лагеря. Шнайдер какое – то время постояла на месте и скрылась из поля зрения Максима.
От санатория до котельной было всего несколько шагов. Она шла, не оглядываясь. Ей хотелось заплакать, но к ее удивлению, глаза не слезились. У нее был вид женщины, которая твердо приняла какое – то решение. Вот и конюшня. Как она и думала, ворота сегодня не заперты, потому что лошадей арендовали.
Шнайдер прошла на территорию и взялась за перилла. Поднимаясь по ступеням на вершину котельной, она мысленно ругала себя за то, что собирается сделать, но у нее не было сил остановиться. Но где – то на задворках сознания она надеялась, что что – нибудь случится, и ее остановят.
Но ничего не происходило, и Шнайдер, наконец, достигла последней ступеньки. Как же здесь красиво на крыше. А какая сегодня звездная ночь! И весь санаторий видно как на ладони. Нет, уйти. Уйти, чтобы не мучить ни Алексея, ни себя…
-Не стоило лезть так высоко, чтобы затем упасть столь низко, - услышала она за спиной смутно знакомый голос.
Шнайдер обернулась.
-Как вы меня напугали, Феликс! Что вы здесь делаете?
-Любуюсь красотами города, как и вы. И ужасаюсь тому, сколько за фасадом этой красоты грехов и мерзости.
-Вам положено подмечать подобное, - улыбнулась Шнайдер.
-Я вижу не только плохое, - заверил ее Лефортов. – И пока еще не стало поздно, рекомендую вам хотя бы помолиться об упокоении рабы Божьей Софьи. Вы же не станете отрицать, что отчасти виноваты в том, что случилось?
-Я вас не понимаю, - голос у Шнайдер стал строже.
Феликс помахал перед ней распечатанной фотографией:
-У Никитиных очень наблюдательные друзья, и они рассказали мне о вашей ссоре с Алексеем Афанасьевичем насчет девочки аккурат перед трагедией. А их сын увлекается фотографией. Эта, например, сделана сегодня. И на ней хорошо виден ваш профиль. А на видео несложно рассмотреть, как вы выбегаете из шатра и зовете Алексея на помощь, потому что девочке стало плохо. Иначе говоря, в момент трагедии рядом с Соней находились только вы, и между вами происходила ссора. Это и спровоцировало инфаркт.
-Ну и что? – не повела бровью Шнайдер.
-А то, что у камеры в его телефоне еще и очень хороший слух. И на записи слышно, как вы на нее орали. Да и господин Райгородский предпочел не отрицать того, чему лично является свидетелем. Девочка была против вашей свадьбы. Вы стали ей угрожать, и детское сердце не выдержало. Не знаю, как вам это удалось, но влюбленный в вас Алексей Никитин сделал все, чтобы на вас не пало подозрение.
По мере рассказа у Шнайдер сильно бледнело лицо.
-Вы заявите на меня в полицию?
-Зачем? – пожал плечами Лефортов. – Я вряд ли смогу что – то доказать да это и не моя работа. Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным*» (*Лк.8:17). Для себя я все выяснил, а вам с этим жить.
Шнайдер посмотрела вниз.
-Не совершайте еще один грех, - предостерег Феликс. – Это дверь в ад.
Шнайдер быстро спустилась по лестнице и поспешила в направлении КПП. Увидев припаркованную машину, в которую садился Валентов, она дернулась в сторону, но всё – таки продолжила идти ему навстречу, поражаясь своему внутреннему равнодушию к происходящему…
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
| ||||
