Автор: Елена Панич,проректор Донецкого христианского университета по научной работе. Кандидат исторических наук
Вместо вступления, позволю себе рассказать историю о человеке, жизнь которого интересна и поучительна.
В этой истории нет ни выдумки, ни преувеличения. В одном украинском государственном университете ежегодно проводили научную конференцию по истории религии и церкви. Пастор евангельской церкви, которая находилась поблизости, имел привычку посещать это мероприятие. Каждый раз, после окончания конференции, он выходил из зала и говорил своим знакомым: «Эх, суета все это. Только зря время потратил…» Но на следующий год, когда проводилась очередная конференция, он неизменно появлялся опять, занимал место в зале и внимательно слушал. Потом он выходил, традиционно жаловался на «зря потраченное время» и уходил до следующей конференции. И так продолжалось из года в год более десяти лет.
Было еще нечто противоречивое в его поведении. Например, он был убежден, что «знание упразднится» и образование не имеет большого значения для духовной жизни, но при этом собрал большую библиотеку и много часов проводил за чтением книг; он проповедовал о том, что «Библия свежее завтрашних газет», но никогда не забывал просматривать свежие газеты; он говорил, что политика – «не христианское дело», но всегда был в курсе политических событий. Вместе со своей женой он воспитал тринадцать детей. Из них почти никто не пошел учиться в университет, потому что дочери быстро вышли замуж, а сыновья стали служителями церкви. Не то, чтобы отец считал высшее образование для них излишним, но он и не считал нужным их поощрять в этом. За все время своего служения этот пастор, с Божьей помощью, построил большую церковь. Позже возникло несколько дочерних церквей, и он стал руководителем объединения. Он периодически рассуждал о том, что «знание надмевает», но при этом, когда в его церкви появлялись хорошо образованные люди, он уделял им особое внимание, и создавалось впечатление, что он как будто гордится ими, понимая, что они создают его церкви положительную репутацию. В общем и целом, ему удалось привлечь в свою церковь немало бывших комсомольских и партийных работников, и просто образованных и влиятельных людей.
Как-то он признался мне в личной беседе, что и сам в юности мечтал защитить диссертацию, но когда его, как верующего, исключили из университета в начале 1980-х, он решил, что Бог хочет от него чего-то другого. Всю жизнь он был убежден, что образование – не главное в вопросе спасения. Но также всю жизнь, как будто подсознательно, он чувствовал, что самому ему знания необходимы как для служения, так и для жизни.
Пример этого пастора и типичен, и уникален. Такова жизнь многих служителей, переживших советское время и потерявших возможность получить высшее образование. У большинства из них до сих пор сохранилось некое двойственное отношение к образованию и науке: с одной стороны, уважение и даже какая-то тоска по утраченному, но с другой, убеждение, что образование по существу бесполезно и приносит, главным образом, суету и надмение. Такое отношение они успешно передают своим детям и пастве. «Антиинтеллектуализм» постсоветской евангельской среды традиционно вызывает нарекания со стороны группы интеллектуалов, которая, как известно, всегда присутствует в христианском сообществе. Но в то же время многие верующие и церковные лидеры достигают успеха без глубоких научных познаний, и это укрепляет их в мысли, что без таких познаний вполне можно обойтись. Когда-то мне приходилось слышать из уст пресвитера во время проповеди такой анекдот: «Плывут в лодке рыбак и професор. Професор спрашивает рыбака: «Ты читать умеешь?» Рыбак говорит: «Нет». Вдруг начинается буря, и рыбак спрашивает профессора: «А ты плавать умеешь?» Профессор отвечает: «Нет». Тогда рыбак говорит: «Чтение тебе здесь не поможет».» Мораль проста – нужно приобретать только самые насущные и необходимые знания, которые помогают решать практические задачи.
Многие евангельские верующие сегодня придерживаются именно такой морали. Надо признать, что такое отношение пасторов евангельских церквей к знанию продиктовано не только последствиями “советского опыта”. Дело также и в том, что образование часто не удовлетворяет запросы верующих людей или не соответствует их ожиданиям. Это касается и высшего (того, которое мы обычно называем «светским»), и духовного образования на постсоветском пространстве. В этой статье я попытаюсь охарактеризовать некоторые проблемы и трудности современной высшей школы, которые делают ее непривлекательной для верующих людей, а также определить возможные пути преодоления этих трудностей.
Конечно, я не смогу охватить все аспекты этой проблемы, но только те, которые мне кажутся наиболее существенными и которые я наблюдаю на примере образования в Украине. Прежде всего, хочу обозначить несколько причин, по которым современное высшее образование испытывает сложности. Эти причины в большинстве своем объективны, в той или другой мере затрагивают все страны и определенным образом отражаются на духовном образовании.
1. Образовательная система довольно консервативна. На современном этапе от нее требуется большая гибкость и способность к изменениям
Университеты, в большинстве своем, сформированы так, чтобы готовить «типичных» специалистов, обучая их массово или группами по стандартным программам и методике. Такая система формировались годами и даже столетиями, и уже превратилась в традицию. Однако современное общество и экономика все больше нуждаются в нетипичных специалистах, имеющих уникальный набор знаний и способных творчески решать нестандартные задачи. Кроме того, развитие науки и технологий приводит к тому, что накопленые ранее знания оказываются ненужными, и в то же время возникают всё новые отрасли науки. Поэтому периодически возникает необходимость менять обучающие программы и внедрять новые специальности. В связи с этим, возрастает нужда в программах профориентации, позволяющих вовремя проинформировать человека о возможностях образования и направить его в ту сферу, которая бы больше всего соответствовала его склонностям и способностям. Внедрение таких программ довольно затратно и не всегда эффективно.
Известно, что наибольший процент отчисленний студентов вузов (до 30%) происходит на первом году обучения. Причиной этому является то, что множество абитуриентов поступают учиться, не будучи до конца уверенными, что выбирают именно тот вуз и ту специальность, которые им нужны, и определяются уже во время учебы. Также университеты понимают необходимость обеспечивать индивидуальный учебный план для каждого студента, однако это довольно сложно организовать. В лучшем случае, они способны предоставить некий выбор предметов и условия для самостоятельной работы. Собственно, современный человек сталкивается с тем, что высшее образование занимает много времени и требует солидных капиталовложений, но не решает всех проблем. Оно не может гарантировать достаточного уровня квалификации и, соответственно, материальной обеспеченности.
По мере того, как дипломированных специалистов становится все больше и конкуренция на рынке труда возрастает, опыт работы и личные качества человека, его способность обучаться самостоятельно иногда имеют больший вес, чем формальное образование. Поэтому в последнее время люди стремятся к упрощенным, но практичным, видам образования, например, заочному, дистанционному или треннинговому. Это, естественно, является вызовом для классической системы высшего образования.
2. Университеты слишком быстро накапливают знания и это отрывает их от практики жизни
Знание имеет склонность накапливаться и усложняться со временем, а университеты склонны уделять все большее внимание наращиванию знаний, проведению исследований в ущерб обучающей деятельности. Развитые вузы постепенно превращаются в научно-исследовательские центры, где исследования превалируют над преподаванием. Преподаватели и ученые, приглашенные на работу, чтобы придать авторитет и престиж вузу в глазах абитуриентов, на практике не хотят преподавать и «разжевывать» студентам свои знания, а стремятся полностью посвятить себя науке. Благодаря этому высшее образование постепенно теряет связь с «живым» потребителем, перестает чувствать его интеллектуальные нужды, превращается в некую «вещь, заикленную на себе». Оно становится интересным преимущественно людям науки, ученым или профессорам, которые формируют свои собственные образовательные корпорации.
Много раз, во время научных конференций, дискутируя по поводу специальных вопросов истории и антропологии религии, я ловила себя на мысли, что эти дискуссии могут быть понятны, и, следовательно, интересны сравнительно небольшому количеству людей, в частности, владеющих определенной терминологией. Когда группки ученых дискутируют о чем-то узко-специфическом, множество народа в это время варит супы, кладет кирпичи или воспитывает детей. И им, в сущности, нет дела до того, что происходит в это время в университетских аудиториях. Характерная черта современного общества, которое называют информационным, состоит в множественности интеллектуальных и научных очагов, групп, диалогов, дискурсов, которые существуют одновременно. Но все они охватывают довольно узкие и специализированные сегменты знания и части общества, не задевая большинства, хотя и влияя на него определенным образом.
Подобное усложнение интеллектуальной жизни отражает ни что иное, как закономерное и все более усложняющееся распределение труда. В контексте этих процессов преподавание и исследования становятся отдельными отраслями деятельности университета, объединение которых сегодня нуждается в новом творческом подходе. Так же, как и популяризация научных знаний постепенно превращается в отдельную задачу, требующую особых профессиональных навыков.
3. Образовательные корпорации преследуют свои экономические интересы, и это не всегда хорошо отражается на качестве или доступности их услуг
Конечно, корпорации делают это, главным образом, чтобы выжить в условиях кризиса или экономического спада. Это особенно заметно в последние годы в Украине. Одной из причин кризиса украинской высшей школы считают демографический спад, при котором количество населения студенческого возраста значительно уменьшилось. Собственно, эта причина не является чем-то уникальным, так как количество абитуриентов высших учебных заведений имеет тенденцию периодически меняться, хотя и не так резко. Это может произойти, в том числе, из-за изменения спроса на отдельные специальности. Однако, в подобных случаях вузы всегда попадают в ситуацию жесткой конкуренции. Многие из них ощущают недостаток финансирования и могут оказаться на грани закрытия. Чтобы избежать этого, они «занижают планку» требований при наборе студентов на «непрестижные» специальности или уменьшают зарплаты преподавателям. Это обычно приводит к ухудшению качества образования. Преподаватели теряют мотивацию обучать слабых студентов, а студенты – мотивацию учиться, понимая, что они все равно не будут отчислены. В то же время, востребованные специальности и качественные знания остаются дорогостоящими и недоступными.
В Украине получить высшее образование считается чрезвычайно престижным, однако большое количество выпускников вузов не работают по специальности. Кроме того, авторитаризм государственного регулирования, стандартизация учебных программ, бюрократизация и коррупция университетской системы приводят к снижению качества образования до такой степени, что диплом вуза становится своего рода симулякром (от лат. simulo – “делать вид”, “притворяться”), лишь символически обозначающим наличие у человека каких-то знаний. Все эти проблемы и обстоятельства жизни светских университетов не остаются незамеченными в обществе, в том числе и в христианском сообществе. Часто они вызывают сомнения в целесообразности получения высшего образования. Однако, кроме этого, одна из самых больших претензий верующих (и особенно служителей) к высшему образованию основана на их убеждении, что знание само по себе не воспитывает в человеке нравственности, а следовательно, не поддерживает в вере.
К сожалению, это убеждение нельзя считать совсем безосновательным. Бытующее когда-то представление о том, что высокообразованный человек должен быть также и высоконравственным, по своему происхождению восходит к древним грекам, которые считали, что человеческая личность должна состояться в гармонии «красоты, разума и доброты». Но на практике оказалось, что многие умные люди жестоки и аморальны, а многие добрые и хорошие не могут похвастаться развитым интеллектом. Конечно, история знает немало примеров, когда умные и образованные личности были также и хорошими людьми. Но, несмотря на это, следует признать, что ученость и нравственность – это два разных проекта в человеческой жизни. Часто человек просто не успевает в одинаковой мере развить в себе оба эти качества, а еще чаще - не считает нужным это делать. Поэтому глубоко верующие люди, как правило, не достигают особых высот в науке, а гениальные ученые обычно равнодушны к проблемам веры и морали, если не делают их предметом своих исследований. Поскольку воспитание нравственности в человеке является приоритетом для церкви, то это значит, что ее интересы в определенной степени не совпадают с интересами университета, который нацелен прежде всего на приращивание и распространение знаний.
В этом отношении, путь создания христианских университетов, в которых духовно-нравственное воспитание должно творчески соединяться с обучением и исследованиями, является попыткой примирить это противоречие. Однако на постсоветском пространстве эти попытки столкнулись с многочисленными трудностями. Два аспекта жизни евангельских учебных заведений, по поводу которых у меня было много поводов для размышления, касаются качества предоставляемого ими образования и их места в жизни церкви и вузовской системы Украины.
Несколько месяцев назад мне довелось побывать на встрече выпускников Донецкого христианского университета. В теплой и дружественной атмосфере выпускники делились своими воспоминаниями и размышляли о том, что в их жизни значила учеба в ДХУ. Особенно запомнилось свидетельство одного человека. Он закончил учебу около пятнадцати лет назад, получил степень бакалавра богословия и уехал в свой родной город. Там он стал одним из инициаторов создания евангельского колледжа, сотрудники которого избрали его ректором. Со временем он получил также степень магистра богословия в баптистской семинарии одной из европейских стран, а в настоящее время обучается на докторской программе в США. Он рассказал интересный случай из своей жизни о том, как, обучаясь в ДХУ, он почти проигнорировал учебный курс «Христианское руководство», потому что очень много времени уделял изучению английского языка. Но когда он был избран на должность ректора новообразованного колледжа, он пожалел, что не составил конспекты лекций по этому предмету. К счастью, его жена, которая тоже была студенкой ДХУ в это же время, сохранила свои конспекты, которые он потом смог использовать.
Позже один мой знакомый из постсоветских эмигрантов, который тоже присутствовал на этой встрече, задал мне вопрос: «Действительно ли в России (т.е. на постсоветском пространстве) можно стать ректором колледжа, не имея докторской степени?» У него это вызвало большое недоумение. Мне искренне хотелось убедить его в том, что наше образование «не такого» низкого качества, как о нем «можно подумать». Но так ли это на самом деле? На вопрос о том, насколько евангельское духовное образование на постсоветском пространстве можно считать «высшим», пока ответить сложно. Среди учебных заведений есть колледжи, институты, семинарии и даже университеты. Но многие из этих учебных заведений, даже те, которые именуют себя университетами, не имеют собственных докторских и даже магистерских программ.
Размышляя об этом, я понимаю, что для данной ситуации были объективные исторические предпосылки. После падения советского режима, когда закрылась последняя страница репрессий и притеснений по отношению к верующим, остро проявился голод евангельского сообщества по образованию. Желание иметь собственные христианские учебные заведения было большим. Но при этом было мало понимания, каким именно должно быть это образование. Иногда казалось, что просто читать дополнительные книжки о Боге и Библии уже есть университетское образование. Мне приходилось наблюдать, как пастор, учредивший при своей церкви еженедельные уроки по библейской и церковной истории для всех желающих, называл это христианским университетом.
До сих пор у многих служителей сохраняется представление, что преподаватели христианских учебных заведений не должны в принципе отличаться от проповедников, т.е. должны говорить мотивирующие и вдохновляющие речи преимущественно из Писания и, по возможности, не поднимать проблемных вопросов, чтобы «не смущать братство». Нехватка интеллектуальных и кадровых ресурсов в сфере христианского образования во многом обусловлена именно отсутствием традиции обладания ими. Эта традиция все еще находится на стадии формирования. В частности, потому, что в самом начале зарождения евангельской образовательной системы особых интеллектуальных достижений не требовалось даже от лидеров и руководителей образовательных учреждений. В 1990-е годы многие люди становились руководителями таких учреждений только потому, что видели общую потребность в них, имели хорошие организаторские способности и круг друзей, приобретенный во время служения в церкви или среди молодежи. При этом они не представляли академической среды, не понимали ее нужд и миссии, и, соответственно, не могли содействовать ее развитию. Этим были заложены предпосылки для будущего кризиса.
Приведу один пример, который можно считать если не типичным, то весьма показательным. Руководитель одной из семинарий в Украине стал ректором в начале 1990-х, не имея вообще никакого формального образования. Со временем ему удалось получить магистерскую степень, минуя бакалаврский уровень, в одной из американских семинарий. Продолжать обучение он не стал, приняв решение полностью посвятить себя развитию своего детища. Это, во многом, определило его политику внутри семинарии. Поскольку за короткое время обучения у него не успел развиться вкус к академической жизни и она оставалась для него чуждой и малопонятной, многие годы он занимался преимущественно стоительством и обустройством кампуса, направляя на это все свои силы и ресурсы. В конечном счете, это вызвало несогласие со стороны академического отдела. Лучшие преподаватели постепенно уходили, деканы часто менялись, академическая традиция не успевала закрепиться. В определенный момент кризис достиг своего апогея так, что это поставило под угрозу существование самой семинарии. К счастью, полного коллапса удалось избежать, но последствия кризиса были ощутимы в течениие многих лет.
Недостаток образования высшего руководства несет в себе особую потенциальную опасность для духовных учебных заведений постсоветского пространства. Ректор, не имеющий соответствующего уровня образования и достижений, признанных в научном и богословском сообществе, будет испытывать серьезные трудности в том, чтобы качественно подобрать команду профессионалов, наладить с ними отношения, контролировать их работу, не говоря уже о том, что иметь в подчинении более образованных людей, чем ты, само по себе является раздражающим и конфликтогенным фактором. Ему будет сложно также убедительно объяснить окружающему миру и, в частности, спонсорам, зачем существует его учебное заведение, в чем его уникальность и миссия в обществе. Такие руководители обычно понимают христианское учебное заведение как что-то среднее между поместной церковью, которая «служит Богу», и бизнесом, который должен приносить прибыль достаточную, чтобы содержать кампус. Ценность приобретаемого студентами знания для них остается загадкой.
В течение трех лет моего служения в сфере духовного образования в Украине, мне приходилось слышать жалобы на то, что с сокращением притока студентов, члены руководства учебных заведений становятся склонными воспринимать преподавателей как болтунов и нахлебников, неизвестно чем занимающихся в то время, как сами они заняты очень важными хозяйственными делами и поиском денег. Естественно, что людям интеллектуального труда, преподавателям и профессорам сложно работать в такой атмосфере. Их мотивация к труду и профессиональному росту сильно страдает. К счастью, многие современные ректоры уже осознали необходимость повышать свой уровень профессиональной квалификации. Поэтому, думается, что вряд ли следущий ректор упомянутого выше колледжа (ставшего впоследствии институтом) сможет занять эту должность, не имея соответствующей научной степени и даже конспектов по христианскому руководству.
Надо сказать, что вопрос кадрового обеспечения евангельских колледжей, институтов, семинарий и университетов многие годы решался с помощью западных специалистов, что стало в определенном смысле ловушкой для нашего образования. Влияние западной академической и богословской культуры всегда было заметным в восточнославянском евангельском сообществе. Однако в формировании учебных заведений западный богословско-академический мир сыграл особую роль. Без сомнения, нам следует сказать большое спасибо западным богословам и преподавателям семинарий, а также спонсорам за то, что сделали проект евангельского образования в бывшем Советском Союзе в принципе возможным. Однако всякое хорошее дело, как обычно водится на земле, имеет свою обратную сторону. Именно благодаря «привнесенному извне» культурному элементу сегодня евангельская образовательная система оказалась по существу изолированной в постсоветской церковной и общественной среде. Модели семинарий и колледжей, заимствованные у Запада (где, например, есть академический декан, но нет заведующих кафедр) дают возможность выпускникам продолжать учебу на западе и получать магистерские степени, но не дают практически никаких шансов на нострификацию этих степеней в Украине. Семинарские преподаватели, даже получившие западное образование, часто остаются незащищенными и изолированными в восточнославянском обществе. Они не могут надеяться на трудоустройство в рамках системы государственного или частного образования и оказываются полностью зависимыми от руководства своих семинарий. А если они еще и испытывают острую нужду в жилье, которое им предоставляют на кампусе, то их зависимость напоминает рабстсво. Естественно, что, в таких условиях им сложно рассчитывать на приличную зарплату, особенно во времена кризиса. Поэтому, чтобы избежать трудностей своего положения, они вынуждены уходить в другие сферы деятельности.
С другой стороны, преподаватели светских вузов, которых иногда приглашают в семинарии для работы по совместительству, рассматривают эти учебные заведения как некую экзотику. Они искренне умиляются этому дивному и замкнутому в себе мирку с его особой духовной атмосферой и уютно обустроенным кампусом, тем не менее, понимая, что у него нет реальных шансов конкурировать с громоздкими и забюрократизированными гигантами, находящимися под покровительством министерства образования. Но евангельское образование испытывает изоляцию не только в отношении светской системы образования. Оно изолировано даже в самой церкви, среди сети ее организаций. Прежде всего, это происходит потому, что западные спонсорские деньги позволили семинариям чувствовать себя независимыми от поместных церквей и игнорировать их пожелания, а поместные церкви привыкли к мысли, что за образование не нужно платить и поэтому оно «ничего не стоит» и не является их прямой заботой.
Более того, широко известен факт, что многие выпускники учебных заведений не хотят возвращаться в свои церкви, а иногда и вообще в церковь. В связи с этим в евангельской среде даже возникла поговорка: «Если ты закончил христианский университет и остался верующим – ты герой веры». Нежелание хранить и уважать местные церковные традиции у выпускников духовных школ происходит не от того, что образование их «развратило», сделало «непослушными» и «надменными», но от того, что в процессе обучения они получают новое представление о том, какой может или «должна» быть Церковь. У них возникает наивная вера и желание найти «идеальную» церковь, о которой им рассказывали любимые, приехавшие из других стран, преподаватели. В некоторых случаях они стремятся создать свою церковь, где надеются построить что-то «настоящее», «лучшее», «более библейское». Но вскоре разочаровываются и в этом, и, в худшем случае, уходят в мир или в другую конфессию, которую, с обратной стороны, пока не знают настолько хорошо, как свою собственную поместную общину. Они искренне хотят изменить мир к лучшему, но обычно все равно сталкиваются с тем, что нельзя начать жизнь, как говорится, ”с чистого листа”. Культурный разрыв между церковными авторитетами, которые так и не успели получить образование, и молодыми членами церкви, которые смогли осуществить этот проект, неизбежен.
В течение последних двух десятилетий можно было наблюдать, как с обеих сторон не хватало терпения, чтобы примирить это неожиданно возникшее противоречие. Нетерпимость к инакомыслию – одна из культурных черт советской эпохи. К сожалению, она также дала о себе знать и в евангельском сообществе. И все же, следует сказать, что за двадцать лет на постсоветском пространстве сформировался ряд христианских евангельских учебных заведений, которые стабильно и успешно ведут свое служение, и которым удалось избежать серьезного кризиса, даже несмотря на демографический спад и уменьшение количества абитуриентов. Несложно заметить, что в их руководстве, как правило, стоят люди, имеющие не только организаторские способности и опыт, но заметный уровень личного образования, а также постоянно повышающие свою квалификацию в сфере научных и богословских познаний. Многие выпускники этих заведений нашли себя в церковном служении и получают в этом видимое Божье благословение.
Также в последнее время наметились общие пути преодоления трудностей евангельских учебных заведений. Их можно обозначить таким образом:
(1) Объективная потребность служителей церкви в образовании существует и будет возрастать. Это обусловлено тем, что возрастает уровень образования членов церкви. Образованных людей становится все больше, потому что доступ к образованию для верующих стал открытым в сравнении с советскими временами. Более того, стал более свободным также и переход от одной церкви к другой или феомен ухода из церкви. Многие пасторы в скором времени столкнутся с тем, что им необходимо отвечать на духовные и интеллектуальные вопросы довольно требовательной аудитории, потому что, в противном случае, люди просто уйдут в другие церкви. Это обстоятельство будет делать проповедников более требовательными к себе и вынуждать их приобретать дополнительные знания.
(2) Происходит постепенное повышение профессионального уровня руководителей и преподавателей христианских учебных заведений, а также качества обучения. Некоторые семинарии и университеты уже осознали потребность в преподавателях, имеющих научную степень, и в собственных научных проектах. Многое также будет зависеть от того, насколько их руководителям удастся создать благоприятную атмосферу для работы профессорско-преподавательского состава. Такая атмосфера формируется не только и не столько в связи с уровнем зарплат, но и от общего понимания миссии христианского образования и от возможности развить у членов преподавательского коллектива внутреннюю уверенность в нужности их дела и их служения, несмотря на временные трудности и кризисы.
(3) Учебные заведения все больше включаются в диалог с поместными церквями и союзами церквей. Изолированность этих учебных заведений постепенно преодолевается, потому что преподавательский состав меняется на отечественный, и это содействует улучшению контактов с местной средой. Сам по себе этот диалог нужен с целью большего осознания интеллектуальных потребностей верующих и, соответственно, улучшения текущего учебного процесса и программ, внедрения новых специальностей. В процессе диалога, интересы учебных заведений и церквей удается согласовать и объединить. Кроме того, контакт с церковью укрепляет политические позиции учебного заведения. Когда ректор является, по совместительству, также служителем евангельского братства, а выпускники становятся влиятельными пасторами, то авторитет семинарии заметно возрастает.
(4) Распространение гибких форм и методов обучения поможет сделать образование более доступным и эффективным. В частности, есть основания полагать, что со временем популярным станет дистанционное обучение, а также треннинговые сертификатные программы. Однако классическая «аудиторная» форма организации учебного процесса не умрет, потому что она обеспечивает важную коммуникационную функцию. Ведь в колледже или университете студент приобретает не только знания и диплом, но и друзей, с которыми поддерживает отношения, порой, в течение всей жизни.
(5) Повышение уровня квалификации преподавательского состава и открытие новых специальностей рано или поздно приведет к получению евангельскими учебными заведениями государственной аккредитации. В Украине получение такой аккредитации является весьма сложной и для многих пока невыполнимой задачей. Поэтому некоторые евангельские учебные заведения пытаются сотрудничать со светскими аккредитованными вузами для того, чтобы обеспечить для своих выпускников официально признанный диплом и таким образом расширить возможности их трудоустройства. Однако интуитивно они чувствуют, что в стратегическом плане это не является решением проблемы, потому что именно признание их собственных дипломов государством обеспечит стабильный интерес абитуриентов к их программам. Поскольку, несмотря на все трудности, интерес к поискам государственной аккредитации не угасает, можно предположить, что со временем этой цели удасться достичь.
В общем и целом, мое глубокое убеждение состоит в том, что миссия образования – отвечать на интеллектуальные нужды общества и человека, а миссия христианского образования – отвечать на интеллектуальные нужды христианского сообщества и верующих людей. От уровня этих потребностей прямо или косвенно зависит и уровень образования. Пока будут существовать эти нужды, будет существовать и образование. Несмотря на то, что христианское евангельское образование в Украине находится пока еще на начальной стадии своего развития, есть основание думать, что ему постепенно удастся закрепить свои позиции и стабильно исполнять свою миссию во славу Божию.
Примечания
[1] Более подробно об особенностях развития евангельских учебных заведений см. “Эффективность богословского образования в Украине. Исследовательский проект”.Одесса, 2007.
[2] Об отношениях между евангельской церковью и семинарией см. Дятлик Т. “Что ожидают пасторы и поместные церкви бывшего Советского Союза от богословского образования в начале XXI века?”Богословские размышления 10 (2009), стр. 72-96.
Источник: “Христианский мегаполис”
| ||||
| ||||
