Тема статьи «Ограничивает ли христианство культуру?» родилась с дискуссии на Facebook. В день рождение Пола Маккартни, я запостила ссылку на песенку, исполненную им во время концерта в Киеве в июне 2008 года. И что тут началось… Одни кричали, что я великая грешница, что слушаю Маккартни и во свидетельство приводили стихи из Писания, другие конструктивно меня поддерживали в том, что слушать песни Маккартни – не грех, тоже приводили стихи из Писания. После почти сотни комментариев, в том числе, в «личку», я вынуждена была закрыть тему.
При этом я отметила про себя мудрость и взвешенность комментария Ольги Рыбаковой из Магадана и попросила ее написать статью, что такое "христианская культура" - культура или субкультура? Статья Ольги Рыбаковой (в сокращенном виде) была опубликована в сентябрьском номере газеты «Протестант». На нашем портале www.Protestant-Press.com мы предлагаем эту статью полностью, а также копию дискуссии о музыке и о Поле Маккартни, взятую с моего блога на Facebook. Людмила Качкар
«Сейчас весь христианский мир страшно отдалился от простоты, от цельности и от ликующей красоты Евангелия. Христос со Своей группой учеников создал Церковь, которая была до того глубока, до того широка, до того цельна, что содержала в себе всю Вселенную. Мы за столетия сделали Церковь одним из обществ человеческих. Мы меньше мира, в котором живем, и когда мы говорим об обращении этого мира в христианство, мы думаем, в сущности, о том, чтобы всех, сколько только возможно, людей сделать членами ограниченного общества».
Текст Ольги Рыбаковой
Случилось мне недавно стать участницей дискуссии в одной из социальных сетей по вопросу об отношении христианина к творчеству светских авторов (композиторов, певцов, поэтов и т.д.). В ходе дискуссии закономерно обозначились диаметрально противоположные позиции ее участников. И, пытаясь подвести итог дискуссии, но в то же время предлагая перевести ее продолжение на страницы газеты, хозяйка блога поставила вопрос: «Христианская культура – это культура или субкультура?» Поразмышляем об этом, не претендуя на исчерпывающий ответ.
Так можно ли христианам слушать музыку Пола Маккартни или нет?
Прежде всего, определимся в понятиях, что же такое культура. Слово «cultura» родилось в латинском языке и означает «обработка», «земледелие», иначе говоря – это возделывание (Быт. 2:15), очеловечивание, изменение природы, как среды обитания. В самом понятии заложено противопоставление естественного хода развития природных процессов и явлений и искусственно созданной человеком «второй природы» – культуры. Другими словами, все, к чему прикоснулась рука человека, изменив, улучшив, создав что-то и даже просто использовав созданное другими, уже принадлежит культуре, а не природе.
Таким образом, все, что нас окружает от рождения до смерти, чем мы пользуемся (кстати, совершенно не задумываясь о конфессиональном происхождении того или другого): наши дома и предметы быта, умение читать, писать и считать, средства транспорта и средства коммуникации, обеспечивающие наше общение, правила поведения, деньги, государство, в котором мы живем, с его законами, микроскопы и телескопы, наша семья со своими особыми устоями и еще много-много чего – все это и есть культура. Как видим, даже в этом небольшом перечислении сложно что-то маркировать «христианским».
Можно сказать, что природа и культура и есть в целом тот мир, в котором мы живем. И сегодня (как, впрочем, и во все времена) актуален вопрос: как христианину относиться к этому миру? С миром, созданным Богом (с природой), все достаточно ясно. Он «хорош весьма» (Быт. 1:31). А вот с миром, появившимся в процессе человеческой деятельности и формирующим человеческое существование (культурой), уже сложнее. Это мир людей, мир не только предметов и средств, но мир отношений и смыслов, мир идей и эмоций. Именно в этот мир вошел грех. И именно об этом мире говорит Иоанн в известном всем христианам стихе: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную» (Ин. 3:16).
Безусловно, рассматривая такое многогранное явление, было бы легче разделить его на части, чтобы понять можем ли мы какую-либо из этих частей назвать христианской. Привычнее всего для нас разделить культуру на два рода – материальную и духовную, возникающих как восполнение необходимых для существования человека свойств. Материальная культура как восполнение физических свойств, духовная культура как восполнение свойств познавательных.
Однако современные культурологи вводят еще одну составляющую в структуру культуры – социальную. Таким образом, получается, что мы можем применять различные конфессиональные и идеологические штампы по отношению к духовной и социальной культуре; именно сюда входят идеалы и поведенческие образцы, именно в этой сфере лежат наши ценности, которые имеют краткосрочную или долгосрочную перспективу, а также обусловливают направление познавательной деятельности, выходящей за пределы чувственного опыта, за пределы человеческой жизни и даже обретающей трансцендентальную устремленность.
Завершая этот небольшой экскурс в область культурологических понятий, добавим, что культура как создает инструмент преобразования мира – технику, так и формирует инструмент преобразования личности – образование, искусство, конкретные психологические методики и т.д. Очевидно, что именно на этом поле и начинается скрещивание копий в спорах об отношении христиан к «светской» культуре. Однако заметим, что, с одной стороны, это достаточно ограниченное пространство в самом теле культуры, а с другой стороны, можно задаться вопросом: будем ли мы и дальше ограничивать это пространство известными нам и приемлемыми для нас стандартами? Или же вопрос можно развернуть по-другому: в каком направлении движется христианство – ограничивая культуру, отсекая все неудовлетворяющее нынешнему пониманию христианства, или развивая ее, то есть используя и преломляя в преображающем свете христианского Откровения достижения мировой культуры?
Существует ли на сегодняшний день четко сформулированное и признанное всеми христианскими церквами отношение к окружающей культуре? Очевидно, ответ будет отрицательным. Этому есть ряд причин, отражающих, в том числе, внутреннюю позицию любого христианина.
Во-первых, сама Библия, Слово Божье может порождать антиномии, не потому, что она противоречива, а в силу ограниченности нашего человеческого мышления, неспособности объять необъятное. Это способствует формированию богословских позиций, диаметрально противоположных и, зачастую, непримиримых между собой по отношению к рассматриваемым вопросам (например, о свободе воли, о возможности «потерять» спасение, о Тысячелетнем царстве Христа и т.д.), хотя аргументация позиций той или другой стороны, безусловно, библейски обоснована.
Во-вторых, как любое явление социальное (относящееся к человеческому сообществу) христианство претерпевает изменения с течением времени, приходя «в меру полного возраста Христова» (Еф. 4:13); взрослея, открывает и в себе, и вокруг себя новые источники познания творения Божья, в том числе, «венца творения» – человека и культуры, произведения его рук. Претерпевает изменения и отношение к культуре. Если в первые века своего существования христианство противостояло языческому окружению, то Средние века, когда весь известный в то время научный и культурный потенциал был поставлен на службу теологии, можно считать временем торжества христианской мысли.
Однако после этих веков в целом единой системы западноевропейского богословия (и я думаю, что это весьма важно для протестантов) происходит мощный всплеск культуры эпохи Возрождения, вслед за которым приходят изменения и в богословскую мысль – в Европе рождается движение Реформации, давшее жизнь многочисленным и разнообразным протестантским течениям. Отношение некоторых из них (в частности, швейцарского анабаптизма) к культуре обусловлено, в том числе, их нонконформистским развитием и противостоянием как католической церкви, так и самой Реформации. Поэтому мир анабаптизма – это исключительно мир Библии и ученичества, и ему свойственно такое рафинированное восприятие мира и культуры – равнодушие, граничащее с отрицанием. Мы не станем в статье подробно анализировать эти способы взаимовлияния культуры и богословия, но отметим, что и богословие не статично, а развивается, как ответ на вызовы времени, которые происходят в культурном окружении.
Любой христианин не свободен от влияния той среды, где он сформировался (я включаю сюда не только культурную среду, но и общение с единоверцами, усвоенные в период становления нормы, которые впоследствии часто оказываются предпочтениями и т.д.), от этого влияния редко кому удается освободиться.
Вследствие этого в многогранной Библии мы нередко ищем подтверждения собственной позиции. Нормальная человеческая реакция – защитить то, в чем нам комфортно жить, думать, принимать, относиться и т.д.
Поэтому часто ответ на вопрос об отношении к культуре (в том общем смысле, который я обозначила в начале статьи) лежит в области личных предпочтений отдельных христиан и христианских групп. На протяжении веков это были болезненные темы об отношении к современным достижениям науки и техники. Как бы ни казалось странным, но противостояние гео- и гелиоцентристов (для нас это прошлое, а для Джордано Бруно в его время все закончилось весьма трагично), креационистов и эволюционистов, защитников и противников телевизора в доме, защитников и противников ИНН и т.д. – все это споры одного порядка, но на каждом из них лежит печать современности.
Выше было отмечено, что культуре принадлежит инструмент преобразования личности – образование, искусство, литература и т.д., а богословие лишь пользуется средствами, предоставленными ему культурой, наполняя их соответствующим содержанием. И здесь мы можем рассматривать христианство в качестве авангарда, оттачивающего этот инструмент и определяющего направление преобразования личности, тем более что сама идея Преображения уже заложена в христианстве.
Однако в отличие от средневековой Европы, где эти инструменты по большому счету были сосредоточены в одних руках, сегодня на эти средства много притязающих: разного рода богословия в самой христианской среде, другие религии, но самое главное – секуляризованный мир. Секуляризация – весьма болезненная тема для христиан. Богословы сегодня отмечают не только обмирщение ценностей, когда чаяния и надежды христиан часто лежат в пределах «мира сего». Но «мир» все настойчивей стучится в двери церкви, предлагая испытанные способы и инструменты привлечения внимания и коммуникации людей, поскольку церковь (как институт) таких особых, присущих только ей, средств не выработала.
Хочу все же заострить внимание – мы говорим о секуляризованном мире (независимом от религии и церковных институтов), а не о мире атеистическом. То есть о мире, не противостоящем церкви, а как бы идущем параллельно, в своей плоскости, без явных точек соприкосновения с церковной средой. Сегодня не так часто встречается богоборческое искусство (одиозная московская выставка «Осторожно – религия!», скорее, исключение в нынешней культуре, чем правило, потому и вызвала столь бурную, не утихающую до сего дня реакцию).
Гораздо чаще мы можем услышать или увидеть в творчестве людей, не позиционирующих себя ни с какой церковью (или позиционирующих чисто декларативно), темы, свидетельствующие о поисках пути к Богу. Или, как выразился один из участников упомянутой выше дискуссии, нечто, «подслушанное из небесных сфер». И чаще всего современные христиане спорят именно об отношении к творчеству таких людей.
В последнее время в христианской публицистической среде появляются сообщения о религиозности тех или иных деятелей науки и искусства, которые прежде никак не заявляли себя христианами или даже обнаруживали богоборческие настроения. Но их творения или достижения настолько явно обогащают сокровищницу мировой культуры, зачастую, опережая свое время, что невозможно отказывать их гению в водительстве Духа, Который «дышит, где хочет»(Ин 3:8).
Не являются ли эти сообщения своего рода апологией этих деятелей для самих христиан, чтобы доказать принадлежность к «своей» среде Пушкина и Эйнштейна, Моцарта и Ньютона, Окуджавы и Маккартни и многих других? Чтобы суметь принять от них то драгоценное, что они подарили всему человечеству, и тем самым снять мучительное противоречие между христианством и «светской» культурой?
Таким образом, наше личное богословие и отношение к миру (который Бог так возлюбил!) – вопрос если не напрямую наших предпочтений, то уж точно наших внутренних резервов и способностей, нашей внутренней свободы, которую мы обретаем через познание истины (Ин. 8:32). В начале статьи я упомянула о ценностях, имеющих краткосрочную и долгосрочную перспективу. В принципе, ценностями и определяется наше отношение к миру: «Ибо где сокровища ваши, там будет и сердце ваше» (Мф. 6:21). И, наверное, на сегодняшний день главная задача христианских служителей и учителей – формирование этих христианских ценностей с долгосрочными перспективами у рядовых членов церкви. Тогда из ничтожного мы сможем извлекать драгоценное (Иер. 15:19) и не будем «прогибаться под изменчивый мир».
