В этой новости нет ничего напрямую касающегося протестантизма, но само событие ярко илюстрирует, как именно в истинной своей подоплеке (а в этом случае она на поверхности)образуются различные христианские деноминации.
«Чрезвычайный круг Союза казачьих войск России», собравший в Подольске представителей «вольных» казачьих организаций, объявил о возрождении «казачьей поместной» или «казачьей автокефальной церкви».
Глава синодального Комитета по взаимодействию с казачеством епископ Ставропольский и Невинномысский Кирилл в своем заявлении, опубликованном в конце прошлой недели на сайте Русской церкви, говорит, что на протяжении всей истории православия не было какой-то отдельной казачьей Церкви, но всегда в России, на Украине и в Белоруссии казаки были чадами Русской церкви «и тогда, когда казачество было приграничной вольницей, и тогда, когда стало служилым сословием, и в тяжкие времена атеистических гонений XX века».
По словам епископа, когда произошло разделение в казачестве, Церковь «стремилась к уврачеванию этой пагубной раны, обращаясь в равной мере и к казакам, вошедшим в государственный реестр, и к тем, кто избрал иной путь». Этот принцип равного окормления всех казаков, подчеркнул он, нашел свое развитие и при создании возглавляемого им синодального комитета.
«Еще и еще раз обращаюсь ко всем казакам: то, что вам предлагают, это самочинное сборище и раскол. Это делается не ради православия, не ради России, а против нашей веры и нашей страны, против казачества», — сказано в заявлении.
Комментирует Анастасия Митрофанова, политолог:
Мероприятие в Подольске называлось «Чрезвычайный круг Союза казачьих войск России». Оно собрало представителей «вольных» казачьих организаций, которые не находятся на государственной службе. Там обсуждался вопрос, ключевой для вольного казачества: происхождение и сущность казаков. То есть являются ли они сословием или этнической группой, и как эта группа возникла.
В годы гражданской войны интеллектуалы из казачьей среды сформировали идею казачьего этноса, который должен жить в собственном государстве — Казакии. Идея освобождения Казакии использовалась различными антисоветскими силами: польскими «прометеистами», нацистами, в 1959 г. Казакия была включена в число «порабощенных наций» законом США № 86–90. То есть здесь можно найти две важные для собравшихся в Подольске идеи — антикоммунизм и этнический сепаратизм. К ним добавилась третья: стремление создать собственную церковь.
К Русской православной церкви разные сепаратистские группы предъявляют две базовые претензии: сотрудничество с Советской властью и близость к современной российской власти. Обе идеи важны для вольного казачества (во всяком случае, для его части). На собрании присутствовали представители духовенства РИПЦ (катакомбной церкви), а во «временное духовное управление» казачьей церкви вошел также представитель РПЦЗ — надо полагать, одной из ее юрисдикций, не подписавших Акт о каноническом общении с РПЦ (более точной информации найти не удалось). Представлятеся, что «казачья церковь» будет одним из подразделений РИПЦ, поскольку самостоятельно существовать она не сможет.
Есть клубок проблем, где этнический сепаратизм сплетается с церковным. Тревогу вызывает, что к движению могут примкнуть казаки, которые этническими сепаратистами не являются и считают себя русскими, но которые недовольны политикой РПЦ. Добавим многочисленные конфликты на местах между казачьими организациями и епархиями, в основном связанные с тем, что казаки хотят видеть в своих организациях близких им по духу священников, а епархии, похоже, этого побаиваются и стараются не допускать. При наличии доброй воли такие конфликты можно изжить, но ее-то как раз и не видно.
Комментирует Анатолий Черняев, Институт философии РАН:
И манифестация сторонников казачьей церкви, отдельной от «господствующей» РПЦ, и ответное заявление епископа РПЦ Кирилла, если можно так выразиться, абсолютно «хрестоматийны», вписываются в до боли знакомую парадигму. Каждый выпускник средней школы знает, что казачество исторически формировалось из вольных и беглых людей, селившихся по рубежам русского государства в стремлении избежать закабаления и прессинга набиравшей обороты государственной машины эпохи монархического абсолютизма. Неудивительно, что именно казачество составляло социальную основу, было ключевым ферментом народных восстаний и крестьянских войн в России XVII-XVIII веков, проходивших, между прочим, под лозунгами старой веры, восстановление которой было одним из требований последователей Степана Разина и Емельяна Пугачева. Именно вчерашние разинские казаки, после разгрома восстания нашедшие прибежище в Соловецком монастыре, обеспечили его защиту и в течение восьми лет держали оборону против царских войск, пытавшихся силой навязать соловчанам церковную реформу патриарха Никона. Во многих казацких регионах — на Дону и в Поволжье, на Урале и в Сибири — было широко распространено староверие, и это неслучайно, ибо протестный потенциал старообрядчества, направленный против религиозного насилия «господствующей» никонианской церкви и освящаемых ею новых государственных порядков, прекрасно соответствовал свободолюбию казачества.
Таким образом, стремление казачества иметь отвечающую своим вольнолюбивым чаяниям церковь вполне закономерно и исторически оправданно. Учитывая эти факты, заявление главы синодального Комитета по взаимодействию с казачеством епископа Ставропольского и Невинномысского Кирилла (Покровского) о том, что якобы на протяжении всей истории православия не было какой-то отдельной казачьей церкви, но всегда в России, на Украине и в Белоруссии казаки были чадами Русской церкви (читай: господствующей) «и тогда, когда казачество было приграничной вольницей, и тогда, когда стало служилым сословием, и в тяжкие времена атеистических гонений XX века» — попросту не соответствует действительности. Что касается ХХ века, то во времена СССР лидеры белоказачества оказались в эмиграции и окормлялись РПЦЗ, а отнюдь не РПЦ МП! Но едва ли стоит надеяться услышать что-либо иное от иерарха РПЦ, задача которого — верность не исторической правде, а своей корпорации, ныне стремящейся снова, как в XVIII-XIX веках, при поддержке власти освоить роль монополиста в сфере духовности, выступать универсальным инструментом для идеологического контроля общественных движений и организаций. Чем подобное окончилось в 1917 году, знает каждый ученик средней школы.
И возникает подозрение, что кое-кто в руководстве страны и РПЦ не слишком хорошо учился в средней школе.
