Дорогие в Господе братья и сестры!
От имени Местной религиозной организации «Церковь Евангельских Христиан-баптистов «Преображение» г. Самары обращаюсь к вам за молитвенной поддержкой в непростой для нас ситуации.
28 сентября сего года состоялся суд по нашей жалобе на произведенный 21.09.12 в церкви обыск и изъятие Устава общины и моего личного дела по поводу исчезновения семь лет назад матери самарского журналиста А.В. Игнашова.
Церковь жаловалась на то, что обыск произведен незаконно, в числе прочих нарушений, в постановлении об обыске не была указана статья, по которой возбудили уголовное дело, не указаны факты, свидетельствующие о моей связи с исчезнувшей В.И. Игнашовой, не указан состав преступления, не указан адрес, по которому необходимо произвести обыск. Согласно статье 182 УПК РФ: «Основанием производства обыска является наличие достаточных данных полагать, что в каком-либо месте или у какого-либо лица могут находиться орудия преступления, предметы, документы и ценности, которые могут иметь значение для уголовного дела. Обыск может производиться и в целях обнаружения разыскиваемых лиц и трупов».
Итак, по закону следователи должны были иметь достаточные данные о факте преступления и местонахождении орудий преступления, а суд должен был подтвердить или опровергнуть их достаточность.
Вот что решил суд: «Согласно постановлению о возбуждении уголовного дела от 12.09.2012 года уголовное дело было возбуждено по признакам преступления, предусмотренного ст. 105 ч.1 УК РФ, по факту исчезновения гр. Игнашовой… Необходимость в производстве обыска подтверждается рапортом о/у Кондратьева, из которого усматривается, что им получена информация о том, что гр. Игнашова общается с женщиной, которая связана с вышеуказанной церковью… имеются основания полагать, что в помещении церкви находятся документы, вещи, предметы, имеющие отношение к делу. Из опроса Рягузова В.С. усматривается, что он проживает в вышеуказанной церкви… В процессе обыска были обнаружены и изъяты документы, имеющие отношение к делу. …суд приходит к выводу, что постановление следователя о производстве обыска было законным и, законным и обоснованным был сам обыск…».
Решение суда основывалось только на рапорте о/у Кондратьева, что Игнашова общается (так в решении суда!) с некой женщиной, из нашей церкви, имени и фамилии которой никто не знает. Если общается, значит, она жива и возбуждение дела по ст. 105 УК необоснованно. Если общалась семь лет назад, то было бы достаточно для поиска подруги Игнашовой размещенного в СМИ ее фоторобота.
Суду не были представлены следствием мои показания в апреле месяце, что ни я и никто из членов церкви с Игнашовой никогда не общался. Это же подтверждал в своих показаниях сын пропавшей – Игнашов Александр. У следователей было больше оснований произвести обыск в психиатрической больнице, в которой перед исчезновением лечилась Игнашова, чем в церкви, где она ни разу не была!
Признаков совершения преступления - трупа, орудий преступления – обнаружено не было, отчуждение имущества или драгоценностей в чью-либо пользу Игнашовой не производилось. Почему - то ни следователи, ни суд не приняли во внимание естественную причину происшествия - болезнь Игнашовой, которая могла спровоцировать ее уехать в неизвестном направлении.
Суд не исследовал предъявленного следствием «факта», что «из опроса Рягузова В.С. усматривается, что он проживает в вышеуказанной церкви»… Такого сказать я не мог, ибо с 1997 года проживаю вместе с семьей в своем доме по месту регистрации. По библейскому учению, пастор должен проживать со своей семьей и, если бы я захотел поселиться в церкви, отдельно от семьи, меня бы отрешили от должности. Для меня остается загадкой, как могли сотрудники полиции сообщить суду такие сведения, когда в середине мая они приходили ко мне на дом для нового допроса? На мой взгляд, версия о моем проживании в церкви была нужна для придания обыску законного вида.
Недоказанным осталось утверждение суда, что «В процессе обыска были обнаружены и изъяты документы, имеющие отношение к делу». Суд не пояснил, какое отношение к пропаже Игнашовой имеют копии церковного устава и моего личного дела.
Следствие почему-то не учло, что церковь «Преображение» официально зарегистрирована, многократно проверялась минюстом и прокуратурой и являет собой образец законопослушания. Церковь управляется шестью пасторами и двадцатью членами церковного совета. На открытые и регулярные богослужения собирается сотни людей и потому она никак не может быть местом свершения тяжкого преступления. Следствие не могло не знать о нашей деятельности, потому что получило от нас журнал «Самарские судьбы», рассказывающий о баптистах Самары. Не имело для них значения, что я награжден в 2002 году президентом В.В. Путиным орденом Дружбы.
По этим причинам у меня возникает ощущение, что влиятельные третьи лица стремятся осложнить жизнь церкви и бросить зловещую тень на ее репутацию. Иначе, в чем смысл затеянной акции? И почему дело об Игнашовой возбудили через семь лет после ее исчезновения, а не раньше? С какой целью были необоснованно применены к церкви такие меры процессуального принуждения, как обыск? Печально, что это творится в нашем любимом городе - Самаре, которой церковь служит вот уже 110 лет…
Дорогие братья и сестры! Я пишу это вам, чтобы вы молились обо мне, о нашей церкви и дальнейшем обжаловании обыска в областном суде. Пусть Господня милость развеет сгустившиеся тучи! Мы молимся за счастье нашей Родины. Да благословит Россию Господь!
Пресвитер церкви «Преображение» г. В.С. Рягузов
